— Мне очень хотелось бы, — ответил Харольд, — но мама все ещё не позволяет мне уходить по вечерам из дома. Говорит, что вот когда мне исполнится пятнадцать…
— А в среду я видела тебя в библиотеке в восемь часов вечера, заметно помрачнев, сказала Кэтрин.
— Библиотека — совсем другое дело, — устало ответил Харольд. — Для неё мама делает исключение.
— Но ты же можешь сказать ей, что идешь в библиотеку. Что тебе мешает?
— Каждый раз, когда я вру, — с безнадежным вздохом произнес Харольд, она об этом как-то догадывается. В любом случае, маме врать нехорошо.
Губки Кэтрин скривились в насмешливом удивлении.
— Мне просто смешно, — сказала она.
У входа в большой многоквартирный дом, где жил Харольд, они остановились.
— Во второй половине дня, большую часть времени в нашем доме не бывает никого кроме меня, — сказала Кэтрин. — По пути из школы, проходя под моим окном, ты можешь свистнуть, — моя комната выходит на улицу. Я открою окно и подам тебе сигнал. Тоже свистну.
— Я ужасно занят, — ответил Харольд, со смущением заметив, что за ними наблюдает Джонсон — их консъерж. — Ежедневно во второй половине дня у меня тренировки по бейсболу в Атлетическом клубе Монтаука; кроме того, я каждый день по часу должен упражняться на скрипке. Я отстал по истории, и до конца месяца мне надо усвоить столько глав, что…
— Тогда я буду каждый день провожать тебя до дома, — сказала Кэтрин. Из школы. Ведь ты все-таки будешь ходить домой, не так ли?
Почти каждый день проходят репетиции школьного оркестра, — со вздохом протянул Харольд, глядя с несчастным видом на Джонсона, который наблюдал за ними с циничным выражением человека, который не только видит всех входящих в дом и его выходящих из дома, но и имеет собственное мнение об этих входах и выходах. — Мы репетируем «Поэт и крестьянин», там очень трудная партия для первой скрипки, никто не знает, когда мы кончим и…
— Я буду тебя ждать, — ожесточенно сказала Кэтрин, глядя ему в глаза. — Я буду сидеть у входа для девочек и ждать тебя.
— Иногда мы кончаем в пять.
— Буду ждать до пяти.
Харольд тоскливо взглянул на дверь дома — массивное сооружение из бронзы и металла, — и сказал:
— Я должен тебе кое в чем признаться. Я вообще не очень люблю девочек. У меня на уме совершенно другие вещи.
— Ты ходишь домой из школы вместе с Элейн. Я видела.
— О'кей! — выкрикнул Харольд, жалея, что не может двинуть кулаком по этому розовощекому, нежному личику, с осуждающим, холодным взглядом голубыми глаз и яркими, дрожащими губками. — О'кей! Я хожу домой с Элейн! Тебе-то какое до этого дело? Оставь меня в покое! У тебя есть Чарли Линч. Он — герой и лучший питчер в бейсбольной команде. А я толком не могу играть даже в поле. Оставь меня в покое!
— Да не нужен он мне! — закричала в ответ Кэтрин. — Чарли Линч меня не интересует! А тебя я ненавижу! Ненавижу! И уйду в монастырь!
— Ну и хорошо! Очень хорошо! — крикнул он, открывая тяжелые двери. Джонсон смотрел на него холодными, все понимающими глазами.
— Харольд, — тихо сказала Кэтрин, скорбно прикоснувшись к его руке, Харольд, если тебе случится проходить мимо моего дома, то просвисти, пожалуйста, мелодию «Пофлиртуем намного». И я буду знать, что это ты. Харольд…
Он стряхнул её руку и вошел в дом. Девочка проследила за тем, как он, не оглядываясь, подошел к лифту, открыл дверь кабины и нажал на кнопку. Двери закрылись, неумолимо и безвозвратно отделив его от неё. Кэтрин едва не зарыдала. Собрав все силы, она сдержала слезы и подняла глаза на окно четвертого этажа, за которым он проводил ночь.
Затем девочка повернулась и медленно побрела к своему дому, до которого оставался ещё один квартал. В тот момент когда она, глядя себе под ноги, подошла к углу улицы, откуда-то выскочил какой-то подросток, едва не сбив её с ног.
— Ой, прости меня, — сказал он.
Кэтрин поднял глаза.
— Чего тебе надо, Чарли? — ледяным тоном спросила она.
— Ну, разве не смешно, как я на тебя налетел? Чуть не уронил. Не смотрел, куда иду. Задумался о чем-то и…
— Да, — сказала Кэтрин, быстро зашагав к своему дому. — Да, конечно.
— Хочешь знать, о чем я думал? — негромко спросил Чарли, семеня за ней следом.
— Прости, но я очень тороплюсь, — бросила девочка, резко вздернув голову. Теперь она смотрела куда-то в небо сухими, без всяких следов слез глазами.
— Я думал о том вечере, два месяца тому назад, — выпалил Чарли. — О вечеринке, которую устроила Нора О'Брайен. В тот вечер я проводил тебя домой и поцеловал в шею. Помнишь?