«Вот теперь я действительно избавился от всей этой глупости, не только на словах, — равнодушно констатировал перемены в себе Элрой. — Так и надо. Это чудовище — мне даже не страшно о нем сейчас думать! Не больно вспоминать о нем! Не больно больше говорить это слово. Мне все равно. Оно пропало. И не вернется никогда. Не понимаю, право слово, почему я не улыбался раньше?»
По вечерам, когда он приходил домой, подобие той далекой горечи возвращалось иногда. Теперь оно напоминало скорее смутное ощущение чего-то упущенного, как если бы он пытался вспомнить чье-нибудь имя и не мог.
«Мне сейчас… не знаю, раньше мне почему-то было грустно по вечерам, и казалось, что так всегда будет… как это странно, что так можно было когда-то… теперь мне кажется наоборот, что больше уже не случится такого… и это действительно так. Это хорошо».
Со временем он стал выражать интерес к их делам и заботам.
Сначала ассистенты разговаривали с ним не очень охотно, но… нельзя же было не ответить на его улыбку?! Приходилось!
— Как поживаете? — приветливо спросил он, принимая очередное задание. — Я слышал, вы собираетесь принять участие в конкурсе, который будут проводить у Крройтчжа?
— О да, мистер Макинтош, собираюсь.
— Успехов вам! Надеюсь, вы победите!
— О, спасибо! Мило с вашей стороны, что вы так заботитесь!
— Если в моих силах оказать вам какую-либо помощь, я к вашим услугам!
— Буду иметь в виду! А сами-то вы как? В последнее время вы изменились.
— Правда? Вы так считаете?
— Определенно. Вы стали как будто веселее.
— Веселее? Возможно…
— Что-то хорошее произошло?
— Ничего, кроме того, что я пришел сегодня в Администрацию. Радуюсь каждому дню, проведенному тут. Вот и ваше задание — тоже повод. Это очень интересно, помогать людям, набираться опыта… невозможно не улыбаться.
— Так вам тут нравится?
— Само собой разумеется. Я был бы только рад, если бы у меня было больше работы!
— Правда? Я бы с вами не согласился. У меня, например, совсем не находится свободного времени, чтобы как следует поразмыслить над тем самым конкурсом, о котором я вам сказал.
— Я мог бы вам помочь!
— Вряд ли…
— Ну что вы! Если только вы позволите… давайте я сам разберусь с теми данными, за которыми вы ко мне пришли, для третьего отдела. Мне не составит труда!
— Вы справитесь? — немного растерянно спросил ассистент. Он не ожидал подобного поворота событий. Мистер Макинтош спокойно и уверенно улыбался ему, являя собой саму доброжелательность.
— Можете не сомневаться! Отправляйтесь со спокойной душой, подумайте над конкурсом!
— Большое спасибо, мистер Макинтош! Невероятно любезно с вашей стороны!
«Вряд ли он так обрадовался, что передал эту работу мне, — думал Элрой по дороге к третьему отделу. — Но ведь… у него же действительно будет больше времени подумать над этим конкурсом! И ему помощь, и мне хорошо! Ведь так?.. Нет, я не отбирал у него работу, он сам мне ее поручил… он даже поблагодарил меня… все, что я делаю, что желаю добиться — это продвижение, — это все для их же блага!»
Постепенно он стал принимать участие и в общих разговорах. Сначала они не обращали на него особого внимания, но и не сторонились, так как не хватало достаточных оснований для подобных мер. Он всегда светился энергией и говорил только то, что было приятно слышать. Если первое и раздражало некоторых, то второе неизменно сглаживало это ощущение. Со временем выяснилось, что он мог разговаривать о чем угодно. Он довольно неплохо брал управление беседой на себя, но никто этого не замечал, потому что ему удавалось выбирать те темы, что были им наиболее интересны. Они увлекались ими настолько, чтобы не думать о том, что это все подстроено им. Иногда он ощущал слабые упреки совести откуда-то издалека: «Мне же нет никакого дела до всего, о чем мы сейчас говорим! Я все это уже знаю, мне все равно, что думают они… я вот сейчас заинтересованно киваю им, поддакиваю, а ведь даже не слушаю, в своих мыслях… но, с другой стороны, они же этого не видят. Это главное! Они думают, мне интересно, и им приятно поэтому… все эти поддакивания — я же не для собственной выгоды… а, может, мне и правда интересно, раз я с ними говорю об этом… какая разница? Они получают то, что хотят, и замечательно! Когда они спрашивают о моих делах, они тоже не слушают, что я отвечаю… не стоит мне вообще об этом задумываться».
Со временем сфера его влияния в собственном отделе (и даже в соседних, где он тоже успел завести знакомства) расширилась. Ему стало удаваться получать те задания, что он хотел. Он научился очень аккуратно добиваться своего, так, что никто не мог бы предъявить к нему претензий. Более того, большинство даже не замечало, что временами начинало танцевать под его дуду. Нет, скорее улыбку. Очень удачно он ею пользовался. Если раньше никто не ожидал от него ничего особенного и считал своим долгом в случае какой-нибудь неудачи сравнить собственное положение с его (для поднятия собственной самооценки), то теперь самые подозрительные ловили себя на смутной мысли: «Типчик-то довольно скользкий и не так прост, как казался!», но никогда не говорили вслух.