— Нет, мам, мне несложно. Я вчера нес стопку папок, которая была почти тяжелее… мне несложно.
— Ну что ж ты непослушный такой! Говорю же — отдохни как следует! — миссис Макинтош ласково погладила его по волосам. На выражении лица Элроя это никак не сказалось. Оно было все таким же напряженным.
— Мне нравится помогать, — твердо сказал он.
— Но ты разве видел ее когда-нибудь? Ты знаешь, где она лежит? Это надо спросить у отца, а он пока разговаривает с мистером Бдэчжем, зачем теребить их понапрасну?.. пусть он принесет, милый…
— Я уже знаю, мам…
— Ты у него спросил? Заранее?
— Я знаю, — уклончиво ответил Элрой.
— Ай да умничка! — миссис Макинтош громко чмокнула его в лоб. — Обо всем успеет позаботиться мой милый мальчик! Вот за что я тебя люблю, — тут она чмокнула его в лоб еще раз, — так это за то, что ты всегда все знаешь лучше всех! Ну, иди, мой милый! Принеси! И возвращайся скорее — свежий воздух тебе необходим!
Элрой, покрасневший от смущения, поправил очки и был уже у самой двери, когда миссис Макинтош окликнула его еще раз.
— Подожди! Пока никто не видит! — тут она чмокнула его в третий раз, да так, что последние еще прилизанные волосы выскочили на лоб. Миссис Макинтош тут же принялась укладывать их обратно, но Элрой, уже совсем красный, воспротивился.
— Не надо, мам, я сам сейчас…
— Ты взрослый, да, все теперь сам, — вздохнула миссис Макинтош. — Ну дай еще хоть немножечко погладить тебя по головке, пока никто не видит… не бойся, я никому не скажу, никто не узнает... Ты взрослый, а для меня все такой же сыночек, крошка… ну, еще чуть-чуть, мистер Бдэчж не узнает… ты же теперь стесняешься маминых ласк — я все вижу, понимаю… он не узнает… А волосы у тебя мои. В детстве они у меня тоже всегда торчали во все стороны… как хорошо, люди изобрели гели — а то как бы мы с тобой? — она улыбнулась. — Ох, милый, я буду так по тебе скучать! Ужасно сильно! Но ты не бойся, ты же знаешь — мы с папой часто будем тебя навещать! Обещай мне, что когда бы мы ни приехали, ты всегда будешь встречать нас с тем же румяным счастливым личиком, как сейчас! Какой ты все-таки хорошенький с румяными щечками! — она не удержалась и опять чмокнула его — на сей раз в пунцовую щеку. — Ну ладно, иди, иди!
Элрой моментально скрылся за дверью.
И до самого ужина так и не вышел во двор.
«Это потому, что боится лишний раз показаться мне на глаза, — окончательно уверилась Шерри в собственном предположении. — Но почему?»
За несколько минут до назначенного времени он вышел с огромной книженцией в руках. Волосы его снова были прилизаны, карман, куда он положил бусины, снова пуст, а выступившие на лбу капельки и тяжелое дыхание говорили о том, что нести Большую Книгу ему и впрямь было тяжко.
— Ллойд, ну помоги же Элрою! — вполголоса обратилась миссис Макинтош к мужу, уже занявшему свое место за столом (мистер и миссис Макинтош сидели почти под Шерри, и все их реплики были хорошо ей слышны. Напротив них уже сидел Бдэчж и как раз готовился сесть Элрой — их лица она видела очень хорошо).
— Нет, Лэйси, раз уж он сам вызвался — пусть несет, — холодно ответил мистер Макинтош. — Никто его не заставлял… Пусть привыкает брать ответственность за свои слова, — и сказал уже громче, обращаясь к мистеру Бдэчжу, очевидно намереваясь отвлечь его от Элроя, находившегося на пределе сил и вздыхавшего уже до неприличия громко. — Чудесный вечер, мистер Бдэчж! Идеальный для прощального ужина.
— Согласен, — кивнул мистер Бдэчж без особого энтузиазма.
Элрой наконец сумел водрузить книгу на стол и теперь пытался поскорее отдышаться, чтобы приступить к чтению.
Чтение Большой Книги выступало неотъемлемой традицией прощального ужина на Тыньчже. Разумеется, в том случае, если такая книга в доме имелась. Прощальный ужин устраивался, если семья покидала дом, где прожила более 5 лет. А Большая Книга представляла собой не что иное, как список имен, дат рождений и прочих регистрационных данных всех тех, кто когда-либо жил в доме, на который она была заведена. Большинство современных домов на Тыньчже не могло похвастать наличием собственной Большой Книги (со временем обычай заводить такую книгу исчез — слишком много случалось переездов и перекупок типовых квартир, да и жильцов в каждом многоквартирном доме (на Тыньчже почти все такие) было огромное количество), но Шерри с Элроем жили в элитном районе, где каждый дом принадлежал отдельной семье и, хоть и претерпел несчетное количество перестроек и реставраций, продолжал хранить память о прежних жильцах. Забросить Большую Книгу, которую завели еще первые жильцы, было верхом неуважения к ним и всем тем, кто жил тут после. Большие Книги таких, чаще всего фамильных домов, регулярно обновлялись (с регистрацией новых жильцов в доме) и были действительно большими (а еще объемными и тяжелыми — не сколько даже из-за сотен, а порой и тысяч страниц, сколько из-за массивных украшений на обложке). Читать Большую Книгу в простой день считалось плохой приметой, поэтому ее обычно держали в самом отдаленном и редко посещаемом месте в доме (и хорошо упакованной — чтобы не запылилась там). Открывали ее только когда надо было внести имя нового жильца (тогда же, если требовалось, ее отдавали на несколько недель на реставрацию) или же во время Прощального ужина. В этом случае перед началом ужина традицией полагалось читать вслух списки — с некоторых пор только с последних 10 страниц (иначе до ужина могло бы и не дойти… и даже до завтрака и до обеда…). Такое перечисление имен прежних жильцов выступало символом почтения и уважения к ним тех, кто все-таки решил покинуть их дом.