— Дорогая, ты мелешь полную чепуху…
— Нет, Ллойд, я говорю о том, например, что нам с тобой никогда не говорили, что возможно полюбить просто так, ни за что, без всякой финансовой или какой-нибудь еще выгоды… и теперь нам кажется, что по-другому и не бывает, и что мы ДОЛЖНЫ любить только тогда, когда нам выгодно, что только так правильно. По-другому, кажется, с нами и не случалось, мы всегда любили за что-то… Почему ты выбрал и полюбил меня, дорогой?
— Потому что ты была инъекционным аналитиком, моя крошка. Я хотел быть связанным с инъекциями, я же много раз говорил тебе… инъекции — самая перспективная сфера, по крайней мере, такой она была в наши времена…
— Да-да, дорогой, именно так. А почему я выбрала и полюбила тебя?
— Потому что я один из всех них обещал тебе, что мы почти сразу после твоего замужества переберемся в богатый дом.
— Все так, милый! А почему ты любил Элроя?
— К чему все эти разговоры сейчас, Лэйси? Мы не в детском саду. Все настолько элементарно, неужели тебе правда надо объяснять?
— Я знаю, Ллойд… но мне все-таки интересно.
— Он ничем не отличался от инвестиций, которые в будущем обещали принести доход и престиж… но я прогорел, милая, мы прогорели…
— И я так думала, дорогой, а теперь я понимаю, что было что-то еще…
— Не было никогда ничего больше.
— Было и есть. Мы просто не замечали раньше и не очень-то замечаем сейчас, мы не отдаем себе отчета…
— Вот как он, значит, пудрит тебе мозги, когда ты у него бываешь? Я и не думал, милая, ты никогда не несла столько чуши в один вечер.
— Считай как хочешь, дорогой, и дай мне считать так, как хочу я… на этой их Земле по-другому.
— На этой их Земле все не так, как у людей!
— На этой их Земле все непривычно, Ллойд, но почему же сразу неправильно?!. Так вот, милый, у них там такие разговоры, как у нас, почему-то считаются неприличными. Они признают, что полюбить можно как-то по-другому, не знаю как, но как-то еще, как Элрой полюбил ее, как мы его полюбили… они давно это знают, а мы — нет…
— Хех, Лэйси, тут все ясно: они ненормальные.
— Вряд ли. По крайней мере земная Джулия — так ее зовут — не кажется такой уж сумасшедшей, дорогой… хотя смешная, конечно… но я говорю о том, милый, что наши правила не предусмотрели варианта, в который попали мы с тобой. Мы же до сих пор любим Элроя… нам это непонятно, конечно, потому что за что же его любить теперь, ты сам мне когда-то говорил… а мы любим. Тут что-то больше, чем простая выгода…
— И что ты предлагаешь? Как-то же надо с этим разобраться?
— С этим не надо разбираться, дорогой.
— Но я не могу понять…
— И это необязательно понимать. Надо просто принять, милый, принять, что оно есть, даже если объяснить не получается. Оно все равно будет.
— Глупости…
— В этом нет ничего страшного.
— Еще как есть…
— Я тоже не сразу приняла, дорогой… но давай не будем ругать больше Элроя? Что ему делать, если с ним случилось то же, что и с нами? Он полюбил ее, эту Джулию, не знаю за что, не понимаю, но давай просто примем это, не вынося никаких оценок тому, что случилось… так тоже, оказывается, бывает. Это непривычно, конечно, но, как я убедилась, совсем не страшно. Ему не мешает любить ее то, что у нее нет ни денег, ни положения…
— Несчастный! Он ненормальный!
— Наоборот, Ллойд, он ужасно счастливый! Давай на этот День Дружбы съездим к ним вместе, и ты увидишь…
— Никуда я не поеду, даже не проси! Тебе кажется, что ты помудрела? Вынужден тебя расстроить, Лэйси, раньше ты соображала гораздо лучше.
— Ллойд, ему ужасно хотелось бы наладить отношения с тобой! Я-то знаю, дорогой! Он тебя любит!.. Просто сам он не такой, как ты и я, другой… почему — непонятно, но это же не делает его хуже! Он просто другой, такой, какой есть. И он совсем не заставляет тебя становиться таким же, как он, не заставляет тебя понимать все, что ему нравится, расхваливать сны и остальное, он просто хочет, чтобы ты признал право на существование и его точки зрения, да разрешил ему наконец быть таким, какой он есть. Ну давай же…