Доктор улыбнулся. Улыбка затерялась в уголках его рта, как паутина в углах старого чердака. По-моему, он даже не почувствовал, что улыбнулся.
— Вы заинтересовали меня, — заметил Остриэн. — Скорее всего, я убью вас, но должен признаться, вы меня заинтересовали.
Я показал на электростерилизатор.
— В Голливуде и окрестностях десятка два таких лекарей, как вы. Они рыщут все ночи напролет с кожаными футлярами, в которых лежат заряженные морфием шприцы. Некоторое время они помогают несчастным находиться на поверхности. Вполне вероятно, что большинство клиентов без вашей помощи быстро бы очутились в каталажке или психушке. Тогда они, наверняка, потеряют работу, а некоторые из них занимают довольно высокие посты. Однако ваша «благотворительность» довольно опасна — можно попасть в беду. Всех удовлетворить невозможно, и всегда может найтись какой-нибудь недовольный, который натравит фараонов, а им, в свою очередь, не составит труда отыскать болтуна. Понятно, вы пытаетесь спрятать концы в воду, доставая бо́льшую часть морфия незаконным путем. Я думаю, что вас снабжает Вэнс Конрид. Поэтому вам и пришлось поделиться с ним миссис Остриэн и добываемыми с таким риском деньгами.
— Ничего не забыли? — вежливо поинтересовался доктор Остриэн.
— Зачем мне что-то скрывать? Ведь у нас откровенный разговор. Конечно, я не могу ничего доказать. Украденная Мэтсоном туфелька хороша только для создания версий, а в суде за нее не дадут и ломаного гроша. Любой адвокат сделает из этого мальчишки Греба посмешище, даже если удастся уговорить его дать показания. Однако вам придется потратить уйму бабок, чтобы сохранить медицинскую лицензию.
— И поэтому лучше сейчас передать часть из них вам? — мягко поинтересовался мой собеседник.
— Нет. Оставьте свои деньги на страховку. Ну и последнее. Как мужчина мужчине, вы признаете, что убили свою жену?
— Да, — просто и прямо ответил Леланд Остриэн, словно я попросил у него сигарету.
— Я и не сомневался, что вы признаетесь, но в этом больше нет необходимости. Миссис Остриэн убили потому, что она тратила деньги, которые мог потратить кто-то другой. Убийце была известна тайна Гарри Мэтсона. Она пыталась доить Вэнса Конрида — поэтому ее и пришили сегодня ночью на Брайтон-авеню. Необходимость покрывать ее отпала. У нее на камине я видел вашу фотографию с надписью «С любовью, Леланд» и спрятал ее. Теперь-то зачем брать чужую вину на себя? Ведь Хелен Мэтсон мертва.
Мне удалось упасть на пол на сотую долю секунды раньше выстрела. Падая, я пытался убедить себя, что доктор не хотел застрелить меня, но часть мозга отказывалась верить в это. Я приземлился на руки и колени, когда раздался более громкий выстрел.
Из смотровой показался Ал Диспейн с дымящимся полицейским револьвером в руке.
— Вот это выстрел! — довольно воскликнул он.
Я встал и посмотрел на сидящего за столом доктора Остриэна. Левой рукой он придерживал свою правую руку и слегка тряс ее. Пистолет валялся на полу под столом.
— Вот это класс, я даже не поцарапал его, — продолжал хвалиться Ал. — Только выбил из руки пистолет.
— Поразительный выстрел, — согласился я. — А если бы он попал мне в котелок?
— Ты сам спровоцировал его, — улыбка сошла с физиономии полицейского. — Почему ты мне ничего не сказал о зеленой туфельке? — проворчал Ал Диспейн.
— Мне надоело быть твоей тенью, — ответил я. — Захотелось немного поиграть самому.
— И много в этом правды?
— У Мэтсона была туфелька, которая должна была что-то значить. Остальное — моя догадка, но теперь ясно, что все так и произошло.
Доктор Леланд Остриэн медленно встал, и Диспейн мгновенно направил на него револьвер. Худой, изможденный мужчина медленно покачал головой, подошел к стене и оперся на нее.
— Я убил ее, — мертвым голосом произнес он. — Свою жену, не Хелен. Звоните в полицию.
Лицо Диспейна искривилось. Он поднял с пола пистолет с костяной ручкой и положил в карман.
Сунув свой револьвер под мышку, он сел за стол и придвинул телефон.