— А убийца…
— Этого ему показалось мало. Его зовут Джордж Гродек. У него был роман с мисс Пеллатрис. Причем для мистера Гродека роман этот значил куда больше, чем для мисс Пеллатрис. Он устраивал скандалы, однажды в ее квартире, другой раз — прямо на экзамене. Газеты назвали его отвергнутым кавалером. Полагаю, это соответствовало действительности.
— Вы сказали «этого ему показалось мало».
— Сказал. Если бы он хотел лишь уменьшить плотность населения и разорить «Трайдж корпорейшн», он бы вышел сухим из воды. Полиция бы до сих пор проверяла людей, которые имели зуб на «Трайдж корпорейшн», а также всяких психов, мечтающих о массовых убийствах. Но наш мистер Гродек как-то прознал о вашем существовании и решил повесить все убийства на вас.
Эренграф стряхнул с лацкана невидимую пушинку.
— Он потрудился на славу, но его замысел не выдержал скрупулезного расследования. Выяснилось, что ваша подпись в реестре подделана. В его записной книжке, найденной в ящике комода в его квартире, обнаружены пробные подписи. Он усердно практиковался, чтобы добиться максимального сходства. В другом ящике обнаружились флаконы с «Дарнитолом» и маленькая машинка, с помощью которой наполняют и запечатывают капсулы, а также много раздробленных капсул, которые ему не удалось вскрыть.
— Странно, что он не спустил их в унитаз.
— Удачливые преступники наглеют, — пояснил Эренграф. — Они начинают думать, что им все нипочем. Вот и Гродека подвела наглость. Иначе он не стал бы подставлять вас и звонить в полицию.
— И ваше расследование вскрыло факты, которые упустила полиция.
— Совершенно верно, потому что я исходил из презумпции вашей невиновности. Если вы невиновны, значит, вина лежит на ком-то еще. Если виновен кто-то другой, и он подставил вас, значит, у него есть мотив для убийства. А мотив этот означает, что у убийцы была веская причина убить одну из жертв. Так что мне осталось лишь повнимательнее приглядеться к жертвам, чтобы найти убийцу.
— Послушать вас, все так просто. И все-таки мне очень повезло. Если б не вы, сидеть мне в тюрьме до конца жизни.
— Я рад, что вы это понимаете, ибо в противном случае мой гонорар показался бы вам чрезмерно высоким.
Он назвал сумму, химик тут же достал ручку и чековую книжку, выписал чек.
— Я никогда не выписывал чек на такую большую сумму, — признался он. — Но мне кажется, своими деньгами я распорядился чрезвычайно удачно. Какое счастье, что вы поверили в меня, в мою невиновность.
— В этом я никогда не сомневался.
— Вы знаете, кто еще называет себя невиновным? Бедняга Гродек. Он бьет себя в грудь и кричит, что никогда никого не убивал, — Уилер недобро улыбнулся. — Может, ему следует нанять вас, мистер Эренграф?
— Дорогой мой, разумеется, нет. Иной раз я могу сотворить чудо, мистер Уилер, вернее, мои деяния кто-то может принять за чудо, но творить их я могу лишь на благо невиновных. А убедить меня в невиновности мистера Гродека не под силу никому. Я убежден, что он виновен, а потому ему придется понести наказание за содеянное, — маленький адвокат покачал головой. — Вы знакомы с творчеством Лонгфелло, мистер Уилер?
— Вы про Генри Уодсуорта? «У берегов Гитче Гами, рядом с какой-то Большой Водой»? Вы про этого Лонгфелло?
— «Рядом со сверкающей Большой Водой», — уточнил Эренграф. — Другой мой клиент напомнил мне «Деревенского кузнеца», так что недавно я перечитал Лонгфелло. Вас увлекает поэзия, мистер Уилер?
— Не так, чтобы очень.
— В поэзии можно открыть для себя много нужного и полезного. Взять такую вот строку: «Учиться работать и ждать».
— Неплохой совет.
— «Учиться работать и ждать». Согласен с вами, мистер Уилер. Прислушивайтесь к поэтам. У поэтов есть ответы на многие вопросы, мистер Уилер, — и Эренграф широко улыбнулся.
А вам бы это понравилось?
Перевод: В. А. Вебер
Однажды я увидел, как человек бил лошадь. Полагаю, с того самого момента все и началось. Симпатичный такой кучер, одетый, словно трубочист из «Мэри Поппинс», в цилиндре и фраке, а увидел я его в южной части Центрального парка, где дрожки выстраиваются в очередь, поджидая туристов, которые желают прокатиться по парку. Лошадь у него была старая, с благородной мордой, и уж не знаю, что она сделала такого ужасного, чтобы он взялся за кнут. По-моему, необходимости бить лошадь не было.
Я нашел полицейского и начал рассказывать ему об этом происшествии, но ему явно не хотелось меня услышать. Он объяснил мне, что я должен пойти в участок и подать жалобу, но говорил таким тоном, что у меня пропала всякая охота следовать его советам. Копа я не виню. Действительно, на каждом углу торговцы наркотиками, число преступлений против людей и собственности растет как на дрожжах, некогда ему заниматься теми, кто жестоко обращается с животными.