Рассказ 6.
Наверное все слышали страшные истории про внезапные обыски среди ночи, исчезновения людей средь бела дня в послевоенное время в СССР. И со мной случилась подобная история. Сразу скажу, я не военный человек, всю войну, слава Богу, пережил обычным гражданским. По образованию я профессор химии, преподавал до войны, во время (и во время войны люди учились, как бы сложно в это не было поверить) и после. И в тот момент, когда за мной внезапно пришли, я точно также преподавал в гимназии пытливым умам химию. Мне тогда стукнуло 53 года. У нас был один ребенок, Настенка, она в ту пору работала медсестрой. Жена тоже преподаватель, учила младших ребятишек писать и читать. Тогда день начался в половину пятого утра. Сквозь сон я услышал настойчивый стук в дверь. Долго не мог понять, к кому это так ломятся, потом сообразил, что это дверь нашей квартирки сотрясается по мощными ударами чьих-то кулаков. Я встал с кровати, прошаркал в парадную и распахнул дверь. Во внезапно открывшуюся дверь кубарем ввалились двое лейтенантов. Я хрюкнул и сделал вид, что поперхнулся и закашлялся. В голове уже появилась мысль, что ввалившиеся лейтенанты не сами по себе пришли, а в сопровождении минимум одного офицера, а то и генерала, поэтому рассмеяться в голос с моей стороны было крайне не разумно. Из комнат в парадной появилась заспанная жена, хотела было спросить «кто это там ни свет ни заря», но подавилась вопросом и с ужасом наблюдала на поднимающихся с полу лейтенантиков. А в дверь уже чинной походкой вошли офицер и генерал... Помню, у меня по спине пробежал неприятный холодок и я застыл истуканом, молча наблюдая за разворачивающимися в моей квартире действиями. А действия разворачивались стремительно... «Профессор Тереньков?» - гаркнули мне на ухо. Я молча кивнул. «Обыскать!» - услышал я приказ и лейтенантики начали раскурочивать нашу маленькую квартирку. Они перевернули все вверх дном, вываливали вещи из шкафов, высыпали крупы из банок, перетряхивали каждую книгу и журнал, вспарывали обивку мебели... Не знаю, что они искали, возможно это нужно было просто для того, что бы создать видимость обыска, но по понятным вполне причинам, ничего они не нашли, но меня, как был в пижаме и старых тапочках, заковали в наручники и повели в предрассветную промозглую улицу. Ничего не объясняя, молча затолкали в кузов военной машины и куда-то долго везли. В кузове было сыро и холодно, очень быстро моя пижама промокла и я начал трястись от холода. Не знаю, сколько мы ехали по ухабам и кочкам, но к тому моменту как меня выволокли из кузова, я уже плохо соображал, у меня поднялась температура, а все тело ощущалось как один большой ушиб. Сквозь туман жара помню что меня привели в какой-то убогий кабинет, долго, очень долго о чем-то допрашивали, требовали какую-то информацию... Я не понимал, что от меня хотят, и зачем я там... Потом, помню, меня как мешок, кинули на какой-то жесткий лежак, накрытый дырявой тряпкой, сверху прикрыли таким же дырявым «одеялом» и я провалился в спасительное забытие. Не знаю, сколько времени прошло. Мне казалось, что я целую вечность пребывал в аду, где черти жарили меня на огромной сковороде, меня лихорадило от высокой температуры, мозг отказывался принимать реальность... В конце концов жар спал, и меня снова куда-то повели. На этот раз привели меня в какую-то лабораторию. Там таких же, как и я, еле стоящих на ногах было еще штук пять, все они корпели над бумажками и пробирками. Меня усадили на жесткий табурет и вручили тетрадь, ручку и какой-то печатный лист. На листе я с трудом разобрал, что всем заключенным предписано «отрабатывать свое заключение до момента вынесения приговора». Я попытался поинтересоваться, в чем меня обвиняют, но получил только болезненный тычек под ребра и больше я спрашивать ничего не пытался. Мне надлежало произвести какие-то соединяя несоединяемых веществ, к слову, в той лаборатории было полно опасных летучих веществ, которые в большинстве своем вызывали сильнейшие отравления организма. У нас не было ни масок, ни перчаток, все «эксперименты» проводились без какой-либо защиты органов дыхания, зрения, рук... Что именно мы делали, я не понимал, знал только, что от нас требуется создать газ, который бы вызвал моментальную реакцию... Наверное, мы создавали какое-то химическое оружие... Через пару недель я начал кашлять кровью, руки не слушались, начался тремор, у меня постоянно кружилась голова. Один из таких же как и я бедолаг, однажды просто упал и не смог подняться. Снаружи «лаборатории» всегда дежурил солдат, когда мы начали стучать в дверь и просить помочь человеку, один этих дежуривших солдат зашел во внутрь, подошел к тому несчастному, пнул его и после тихого стона просто застрелил его. Вот так просто, без суда и следствия, просто за то, что у человека не было сил подняться с пола, взял и застрелил. Я помню, посмотрел на того солдатика, совсем еще сопляк, не больше 20, пустое, бездушное, ничего не выражающее лицо, не было на том лице даже уже ставшей привычной, гримасы отвращения, превосходства и презрения, которая была на лицах старших чинов. Просто пустое лицо, оно вроде бы присутствует, но его нет... Помню, в тот момент я ужасно порадовался за своего «сокамерника», он отмучался, наконец-то обрел свободу, пусть и вот таким зверским способом, но в отличии от нас, он больше не будет мучаться от вечного голода, холода, больше не будет дышать парами ртути и аммиака... Он свободен... Я смотрел на то, как абсолютно равнодушный солдат заставил нескольких заключенных выволакивать тело убитого за порог лаборатории, смотрел и поражался: неужели это результат войны, вот этого абсолютное равнодушие? Или этот человек уже родился таким, без души? Что может превратить человека в такую бездушную куклу, слепо исполняющую чужие приказы? Или все наоборот и этот солдат проявил неслыханное добродушие, убив того бедолагу, тем самым освободив его от дальнейших мучений? Как он спит, этот молодой солдат, по ночам? Какими словами он оправдывает свои действия? Я не понимал, почему оказался в том месте, как не понимал и того, что движет теми людьми, которые сидя у власти, в своих уютных кабинетах могут ТАК поступать с людьми, с теми, за чей счет они сидят в своих уютных кабинетах, как ни понимал я и того, что превращает людей, обычных людей в равнодушных ко всему и всем, марионеток... Через какое-то время мои отравленные легкие перестал