Завыли, залаяли собаки. Раздались тревожные крики.
Стрелки городских часов остановились на цифрах 5 и 23.
«Разрушено 91 983 квартиры. Осталось без крова 75 819 семей», — сообщалось в сводке правительственной комиссии.
В сущности, город надо строить заново.
В первые же дни после бедствия в Ташкент стали приходить десятки эшелонов. Со всех сторон, со всего Советского Союза…
Москва, Ленинград, Украина, Белоруссия, республики Прибалтики, Закавказья, Средней Азии решили построить за пятилетие в Ташкенте шесть миллионов квадратных метров жилья.
Это будет совершенно новый город, его не испугает никакая стихийная сила.
…Хозяева вот этого здания уехали далеко. Одни в лесах Подмосковья, другие на берегу Черного моря, третьи в пионерских лагерях Украины. Только остались на дверях классов таблички — «7-й А». «6-й Б»…
Сейчас в этих классах серьезные дяди разворачивают розоватые листы миллиметровки, шелестит бумага, щелкают арифмометры, захлебываются машинки.
А этот класс разделен временной фанерной перегородкой на приемную и кабинет.
На дверях дощечка: «Главмосстрой».
— Ты к кому, мальчик?
Усман смутился:
— Я просто так. Зашел посмотреть.
— Ага, хозяин!
— Нет… я…
Но женщина поворачивается к столику с телефонами: один из них зазвонил резко, торопливо. От телефонов провода уходят в форточку. Несмотря на жару, окна закрыты. Пыльно на улицах, проходят сотни машин. К тому же совсем недалеко от школы строительная площадка.
— Хозяин… — положив трубку, повторила женщина. — Рановато пришел, еще только август. Школу к первому сентября успеем привести в порядок, сами отсюда переселимся. Временно заняли.
Она объясняет, а сама продолжает рыться в бумагах.
— Что же ты рано вернулся?
Усман уже знал, что почти все школьники Ташкента вывезены из города.
— Я не ташкентский. Мой товарищ здесь учится. Письмо прислал.
— Ага! — поняла женщина. — Беспокоится, значит. Стоит его школа, стоит!.. Так и напиши.
— Напишу…
Еще нет десяти утра, а солнце уже все раскалило. Что будет в полдень?
По разбитой проселочной дороге без конца идут самосвалы. В нескольких метрах от дороги — огромные яркие щиты с названиями строительных трестов. Почти на всех щитах изображение ордена Ленина. Строители Москвы, Киева, Ленинграда, Урала, Сибири давно известны своим мастерством. Они поднимали города после войны. Строили новые.
Есть щиты поменьше.
Кочевали и эти, с именами инженеров и рабочих, по всей стране, оставляя после себя жилые дома, больницы, школы.
Кадыр-ата придержал за плечо Усмана: смотри, как работают!
Стены растут на глазах…
Поздоровавшись с молодыми строителями, Кадыр-ата спрашивает:
— Выдержат?
Ясно, чем интересуется старик! Сейчас все этим интересуются: земля вздрагивает, а строительство идет вовсю.
— Выдержат! — уверенно отвечает один из рабочих. — Мы закладываем сейсмические пояса. Да и сами стараемся…
Кадыр-ата понимающе кивает головой: хорошо строят, быстро, прочно.
— К осени первые дома сдадим.
Рабочие, вероятно, решили, что старик с внуком ждут этого дня… Они из тех, пострадавших от землетрясения. На строительных площадках не принято разбрасываться пустыми обещаниями.
— Этот дом, например, будет готов через восемнадцать дней…
Побывали Кадыр-ата с Усманом и на другой окраине Ташкента. Здесь воины-строители воздвигают город-спутник — Сергали́.
На месте, где еще недавно были поля, раскинулись палатки.
— Здесь живем мы, балтийцы! — не без гордости сказал обнаженный до пояса загорелый воин.
Рядом с балтийцами живут солдаты Московского, Киевского, Прикарпатского, Белорусского и других военных округов.
Осенью Усман снова увидел Ташкент. Город нельзя было узнать. На пустыре выросли целые районы.
И не только это бросалось в глаза. Улицы уже не пестрели палатками. Те, кто еще не получил жилья в новых домах, временно поселились у родных, у друзей и просто у незнакомых.
Тысячи заявлений, тысячи писем продолжали приходить со всех концов Советского Союза: вас ждут квартиры, ждет работа, приезжайте…
Всей стране стал известен счет, на который поступали деньги в фонд Ташкента.
«Посылаем двухдневный заработок…» — сообщают с фабрик, с заводов, из колхозов.
«Высылаю месячную зарплату», — коротко пишет какой-то инженер, так и не указав своей фамилии.
«Стройте новый, крепкий город, — говорится в другом письме. — Сожалею, что болен, не могу принять участие. Высылаю свою пенсию».