Иосиф. Отпустите меня, и я уеду!
Лоренцо. Ты очень непоследователен, мой мальчик! Это, мне кажется, свойство всех самобичевателей! Вчера ты рвался со мною в кругосветное путешествие!
Иосиф. Я знаю, что от себя никуда не уедешь!
Лоренцо. Вот и посиди здесь! А я, пожалуй, пойду к гостям!
Слуга (входит). Синьор, там пришел книготорговец!..
Лоренцо (оживляясь). Зови, зови его сюда!
Торговец (входит, кланяется). Синьор…
Лоренцо. Мой добрый синьор Арнольфини! Неужели мы можем поздравить друг друга с удачей?
Торговец. Да еще с какой! Старейший манускрипт трактата Петрарки «Об уединенной жизни»! Может быть, сам оригинал! В его существование отказывались верить! Но мы сделали невозможное!
Лоренцо. У меня сегодня день сплошных удач! (Дает ему кошелек.) Это условленное! (Дает второй.) А это вам за усердие!
Торговец (низко кланяясь). Спасибо, синьор, вы очень добры! За ним охотился такой известный коллекционер, как граф Барберини! Вот он будет раздосадован!
Лоренцо. Напротив! Он-то и обрадуется! Эта штука предназначена ему в подарок!
Торговец. Ну, дело ваше! Разрешите откланяться, а то час уже поздний!
Лоренцо. До свиданья! Я благодарен вам от всего сердца! (Торговец уходит.) Вот это находка! (КИосифу) Подойди-ка посмотри!
Иосиф. Вы только и делаете, что добываете подарки для этого графа! Можно подумать, вы жить без него не можете!
Лоренцо (смеется). Пока еще могу! Учти, что граф умнейший, образованнейший и приятнейший человек!
Иосиф. А правду говорят, что он кого-то убил?
Лоренцо. Да что ты? Ну, если и так, то значит в самом благородном поединке! Вот завтра ты сходишь к нему в гости…
Иосиф. Я?!
Лоренцо (небрежно). Да, где-нибудь часа в два, его как раз в это время дома не бывает!
Иосиф. Зачем же я пойду?!
Лоренцо. Как зачем? Отнести наш подарок! А заодно смиреннейше попросить его супругу вернуть мне – что бы мне такое вернуть – а, вот эту книжку! (Пишет записку.)
Иосиф. Я ничего не понимаю!
Лоренцо (гладит его по голове). Охотно верю! Тебе бы скорее подошла китайская грамматика! Но и таким вещам ты научишься, будь спокоен!
Сцена шестая
В доме Лауры. Она сидит у стола с книгами и смотрит поверх них. Вокруг – произведения искусства и проч.
Входит Мария.
Лаура. Ну, что на этот раз приказал тебе мой муж?
Мария. Ах, синьора, что нового он может придумать? Все то же самое – смотреть во все глаза за вами, за парадным подъездом и за черным ходом, – и все это одновременно!
Лаура. Почему же, он мог бы надеть на меня кандалы, посадить на цепь! У нас пока еще из тюремного арсенала использованы только стены!
Мария. Будет вам, синьора! Заладили – тюрьма, тюрьма! Так ли уж плохо вам живется? Были бы вы сами другой – тогда другое дело! А вы ведь домоседка, любите книги, музыку! И нельзя сказать, что совсем ни души не видите – бывают же у графа люди, и какие! Самые умные, образованные! Ведь вы же любите беседовать с учеными людьми, а не с какими-то прощелыгами, которые от всей души могут говорить только о своих кабриолетах!
Лаура. Да! Прекрасная жизнь и, главное, очень веселая! Каждую минуту есть повод посмеяться!
Мария. Над чем, синьора?
Лаура. Как над чем? В наш век свободы и просвещения, когда не иметь любовников так же стыдно, как быть плохо одетой, – единственная женщина, которая так безнадежно отстает от моды, должна быть все время на подозрении, да еще оправдываться, как перед судом! За что? Наверное, за всех остальных.
Мария. А вам никогда не хочется поменяться с ними местом?
Лаура. Чего ради? Тратить силы на то, чтобы обманывать мужа, а в конце концов обмануть себя! Это очень похоже на страсть к путешествиям! Одни меняют места, другие – любовников! Сколько шума! Сколько разговоров! И все это для того, чтобы выяснить, что ровным счетом ничего не изменилось – всё те же проблемы, всё та же тоска!.. Скажи, когда я буду умирать, какая мне разница, что мне больше поможет, – вспомню ли я этот двор в окошке или все столицы мира, как наш добрый синьор Лоренцо! И с какой же стати мне поверить, что любой мужчина из тех, что вокруг, окажется на поверку лучше, чем мой муж? Он и красив, и умен, и образован, и деньги жертвует на вдов и заключенных!