Сразу возникло два вопроса. Первый: что это за альбом, существовавший у эстрадного артиста Ваттемара, альбом, в который не пожалел дать свои автографы Пушкин, причем не только с указанным изречением из евангелия, но, как выяснится позже, еще и со стихами, уже не имеющими отношения к артисту? И вопрос второй: почему и изречение это, и личное письмо Пушкина, принадлежавшее парижанину Ваттемару, вдруг очутилось в руках петербургских коллекционеров, от которых после попали в Пушкинский дом?
Выяснилось, что на оба эти вопроса можно найти ответы.
Ответ на первый, объясняющий щедрость Пушкина к Ваттемару на свои автографы (а он, как известно, крайне бережно относился к рукописям), дает обширная статья в кукольниковской «Художественной газете» за 1837 год5.
Из этой статьи мы узнаем, что, оказывается, не только уменье «смешить до слез» привлекло к Ваттемару внимание поэта.
«Александр Ваттемар, — пишет газета,— не только неподражаемый артист: он еще библиофил, нумизмат, антикварий. Где бы он ни был, везде отнимал у театра несколько часов для посещения библиотек, музеев, на чтение рукописей, на изучение памятников и медалей. Он вошел в сношения с учеными, которых не раз изумлял разнообразием и обширностью своих познаний».
Перелетная птица по своей основной профессии артиста, Александр Ваттемар (медик по образованию) «прошел Германию, Бельгию, Голландию и Россию. Посетил Англию, Шотландию, Ирландию и, наконец, возвратился во Францию».
И всюду Александр Ваттемар неутомимо составлял свою, ставшую вскоре знаменитой, коллекцию автографов и рисунков. Газета сообщает, что «в Германии Гете написал к нему записочку, исполненную восхитительной благосклонностью; в Шотландии он получил от Вальтер Скотта остроумные и лестные стихи. Томас Мур в Ирландии, во Франции Ламартин, в свою очередь, пожелали похвалить артиста. Живописцы и ваятели всех стран обогатили его альбом оригинальными рисунками редкого достоинства».
Из русских мастеров подарили ему свои рисунки Федор Толстой и замечательный акварелист Г. Гагарин. В его коллекции были автографы и давно умерших людей: Петра I, Наполеона, Екатерины II, Мазепы и многих, многих других.
Из статьи в «Художественной газете» мы узнаем, что Ваттемар изобрел целый план, или систему международных обменов и пополнений государственных и частных коллекций. С проектом этой системы он вошел в законодательные органы Франции и добился одобрения этой идеи.
Вот уже с какой особой известностью пришел артист Ваттемар к великому поэту.
Пушкин посчитал для себя возможным украсить коллекцию Ваттемара не только собственноручным обращением к нему, как к артисту, но и подарить ему еще листок с двумя своими стихотворениями из цикла «Подражание древним», начертанными также собственноручно. Одно стихотворение было из Ксенофана Колофонского, другое — из Афенея.
Кстати, этот автограф Пушкина тоже вернулся обратно в Россию. На Пушкинской выставке 1899 года он фигурировал и даже был воспроизведен (одно первое стихотворение) в известном фишеровском альбоме, как находящийся в собрании П. Л. Вакселя6.
Вот тут как раз и потребовался ответ на второй вопрос, вставший передо мною: каким образом автографы Пушкина, принадлежавшие Ваттемару, вернулись обратно в Россию?
Ответ этот получить тоже оказалось не так уж трудно. В журнале «Русская старина» за 1880 год была напечатана заметка Н. Богушевского, такого содержания:
«5-го декабря 1864 года в Париже, в отеле Друо, распродавалась с публичного торга знаменитая коллекция чревовещателя Александра Ваттемара, состоявшая из 1200 оригинальных рисунков и 10.000 автографов различных знаменитостей»7.
Далее указывалось, что среди лиц, подаривших Ваттемару автографы, был царь Николай I, великий русский поэт Пушкин, украсивший альбом эстрадного артиста своими стихами» и многие другие. Разумеется, самого Ваттемара к этому времени уже не было в живых.
Наследство его раскупили на аукционе, и естественно, что русские собиратели, примчавшиеся для этого в Париж, прежде всего выхватили автографы Пушкина и привезли их обратно в Россию.
Путь замечательной коллекции Александра Ваттемара — обычный и печальный путь почти всех частных коллекций того времени. С эгоистической точки зрения, конечно, не жаль, что коллекцию Ваттемара не приобрело целиком какое-либо общественное учреждение Парижа: автографы бессмертного Пушкина навсегда бы там и остались.
А, так...— начал я мысленно подводить итог: стихотворение Пушкина о Ваттемаре никто, кроме брата его жены, не читал, и оно, очевидно, пропало бесследно, поскольку и сам Ваттемар им не хвастался тоже. Запись евангельских строк, посвященных Пушкиным Ваттемару, была приобретена на аукционе в Париже русскими собирателями вместе с письмом Александра Сергеевича к этому артисту, извещающим о ходатайстве за него перед Загоскиным. Оба эти автографа сейчас в Пушкинском доме. Письмо великого поэта к жене о Ваттемаре («смешил меня до слез»), равно как и его Письмо к Загоскину, с ходатайством за Ваттемара, из России не выходили и сейчас хранятся тоже в Пушкинском доме. Как будто все, что касается Пушкина и Ваттемара?
Впрочем, позвольте! А где же листок с двумя стихотворениями Пушкина «Подражание древним»? У Ваттемара он был? Был, и Ваттемар, судя по воспроизведению в упомянутом выше фишеровском альбоме, «украсил» правый уголок листа автографа Пушкина собственноручной подписью: «А. Ваттемар».
В Россию этот автограф вернулся? Вернулся: он фигурировал на выставке 1899 года с указанием: «Из собрания художника П. Л. Вакселя».
Где же автограф теперь? В государственных хранилищах его нет, это точно, следовательно, он у кого-то на руках? Стоит заняться!
Начались многолетние поиски. В качестве помощника для разыскания автографа я пригласил моего друга, старого московского книжника, с детства влюбленного в Пушкина. Одного из тех, которые отдали жизнь русской книге и которых не очень ценят нынешние, не всегда справедливые вершители книжной торговли.
Путем долгих бесед, споров, расспросов, воспоминаний и почти шерлок-холмовских умозаключений след автографа был найден. Собственно говоря, об этом можно было бы написать отдельное повествование, но это сейчас не входит в нашу задачу. Далее следовал длинный разговор с владельцем, причем рассказ об эстрадном артисте Ваттемаре сыграл здесь не последнюю роль, и вот драгоценный листок с собственноручными стихами Пушкина — на столе!
Листок этот прекрасной сохранности, размером 23x21 см. Бумага с водяным знаком «А. Г. 1830». Сверху рукой Александра Ваттемара чернилами по-французски: «Автограф Пушкина» и карандашом подпись «А. Ваттемар.1833».
Далее, чернилами, уже рукой самого Пушкина:
«Подражание древним. 1.
Чистый лоснится пол; стеклянные чаши блистают;
Все уж увенчаны гости; иной обоняет, зажмурясь,
Ладана сладостный дым; другой открывает амфору,
Запах веселый вина разливая далече; сосуды
Светлой студеной воды, золотистые хлебы, янтарный
Мед и сыр молодой: все готово; весь убран цветами
Жертвенник. Хоры поют. Но в начале трапезы,
о други,
Должно творить возлиянья, вещать благовещие речи,
Должно бессмертных молить, да сподобят нас чистой
душою
Правду блюсти: ведь оно-ж и легче. Теперь мы
приступим:
Каждый в меру свою напивайся. Беда не велика
В ночь, возвращаясь домой, на раба опираться; но слава
Гостю, который за чашей беседует мудро и тихо!
(Из Ксенофана Колофонского)»
На обороте листка, так же рукою Пушкина:
«2.
Славная флейта, Феон здесь лежит Предводителя