Ответом Минину было тяжкое, горестное молчание.
– Не раз мы били с вами панов вокруг Нижнего. Немало потопили мы их в Волге, – сказал Минин. – А коли так, не страшен будет нам враг и под Москвой, буде за это дело возьмёмся. Но нам нужно знать всю правду о Москве. Много ли там ляхов, и кто их сторону держит, и кто против них… Доброю ли волею московский народ признал королевича царём? Всё нам надо знать. Не из вражеских уст будем слушать вести, а из уст своих людей…
– Так научи же нас, Козьма Захарыч, что теперь нам делать? – сказал Пахомов робко. – Как нам быть?
– Думаю я, мои соколики, нет у нас людей, более знающих Москву, нежели ты, Мосеев, и ты, Пахомов.
– Да неужто ты хочешь нас послать?!
– Не я, а все наши люди нижегородские… Не впервой вам! Идите туда и разведайте обо всём. Никому не говорите, что вы нижегородцы и ради чего явились. Боже вас сохрани! Берегите тайну крепче жизни. Чует моё сердце: неладное творится с нашими правителями, боярами… Не верю я им. Уж не они ли и продали Белокаменную ляхам?
Поутру Мосеев и Пахомов сняли с себя кольчуги, шлемы и сабли. Остались в одежде странников: через плечо сумки, посохи в руках, а на груди большие медные кресты. Попрощались со своими товарищами-ратниками и бодро зашагали по направлению к Московской дороге.
Бояре-предатели
Москва действительно попала в руки польских панов.
А случилось это так.
После смерти первого Лжедимитрия, Гришки Отрепьева, московский престол перешёл в руки «боярского» царя Василия Шуйского. Бояре провозгласили его царём, бояре же и стали полными господами на Руси.
От этого ещё тяжелее, безрадостнее стала жизнь крепостного крестьянства.
Начались восстания, перешедшие в настоящую крестьянскую войну.
Польша, давно уже стремившаяся к завоеванию Московского государства, решила этим воспользоваться для нападения на него.
Король Сигизмунд двинулся с войском к Москве, осадив по дороге сильнейшую русскую крепость Смоленск. Отдельные отряды его войск, кроме того, разбрелись по многим русским областям, грабя и сжигая города и сёла.
Бояре во главе со старейшим боярином князем Мстиславским решили пойти на уступки королю, который обещал не посягать на самостоятельность Московского государства, а только «водворить в нём порядок».
Бояре, по договору с поляками, решили избрать себе в цари польского королевича Владислава, сына Сигизмунда.
29 сентября (9 октября по новому стилю) бояре добровольно впустили в Москву и Кремль пятитысячный отряд поляков не как завоевателей, а как друзей и союзников против восставших повсеместно крестьян.
Под иноземным игом
Когда Мосеев и Пахомов пришли в древнюю столицу, то они сразу поняли, что Москва превращена поляками в завоёванный город.
Московские улицы обезлюдели, церкви притихли. Маленькие, приземистые бревёнчатые домики казались нежилыми.
У ворот кремлёвских башен день и ночь дежурили закованные в латы поляки и находившиеся у них на службе по найму немецкие солдаты. По улицам разъезжали на гладких, откормленных конях надменные иноземные латники с пиками и саблями наготове. У громадных костров на площадях толпились польские воины.
Нижегородские гонцы узнали, что начальником Москвы поляки назначили пана Гонсевского, злого и не любившего русских людей. Гонением на москвичей он хотел выслужиться перед королём.
Ночуя на одном из постоялых дворов на окраине Москвы, Мосеев и Пахомов услышали, будто в Рязани против поляков поднялся воевода Прокопий Ляпунов. Он собирает большое войско из служилых людей и дворян.
Услышали они это от пришедшего из Рязани деревенского парня, Гаврилки Ортемьева. Но горько тому было вспоминать о Рязани. Ляпуновское ополчение состояло главным образом из служилых людей, дворян, стрельцов, казаков и зажиточных горожан. К крестьянам-беднякам, как к людям низкого происхождения, там относились с пренебрежением.
Восстание
Невесёлые вести приносили Гонсевскому его лазутчики.
В окраинных сёлах и городах только и разговору было о том, чтобы идти спасать Москву и прогнать с Русской земли панов. Повсеместно росло недовольство народа.
В Москве стали открыто нападать на поляков. В проезжавшие по улицам патрули из-за углов нередко летели каменья. На базарах не хотели продавать польским солдатам съестные продукты. Положение польского гарнизона с каждым днём становилось всё затруднительнее.
Гонсевский созвал совет в Кремле. На этот совет пришли и находившиеся в Москве бояре. Они боялись восстания не меньше поляков.