Рымник — это река. У ее берегов собралась огромная, стотысячная турецкая
армия.
Командующий турецкой армией великий визирь Юсуф-паша восседал у себя
в шатре на шелковых подушках, пил кофе.
Хорошее настроение у великого визиря. Только что побывал у него турецкий
разведчик: прибыл из русского лагеря. Принес разведчик хорошую весть:
суворовская армия в четыре раза меньше турецкой. Стоит она в восьмидесяти верстах от
Рымника и к бою пока не готова.
Восседал визирь на подушках, пил кофе и составлял план разгрома Суворова.
Потом стал мечтать о тех наградах, которыми осыплет его турецкий государь за
победу.
С мыслями о наградах великий визирь заснул. И вдруг на рассвете, сквозь
радостный сон, Юсуф-паша услышал дикие крики:
— Русские! Русские! Русские!
Выскочил визирь из палатки — в турецком лагере паника. Носятся турецкие
офицеры. Горланят солдаты. Крики. Шум. Разобраться немыслимо.
— Какие русские?! Откуда русские? — кричит визирь.
А русские уже и слева и справа, бьют и в лоб, и с боков, и с тыла. Теснят
растерявшихся турок. «Ура, ура!» —только и несется со всех сторон.
— Стойте! — кричит визирь. — Сыны аллаха! Стойте!
Но турки не слушают своего начальника. Одолел турецкую армию великий
страх.
Схватил тогда визирь священную книгу — Коран, стал заклинать трусов.
Но и слова о боге не помогают.
Приказал тогда визирь стрелять по турецким солдатам из собственных пушек.
Но и пушки не помогают.
Забыли солдаты и визиря и аллаха. Бегут как стадо баранов.
«Аман!1—вопят.— Аман!» Сбивают и давят друг друга.
— Скоты! — прошептал потрясенный визирь.
Оставил он и Коран и пушки, подхватил полы парчового своего халата и, пока
не поздно, бросился вслед за всеми.
Любил Суворов стремительные переходы. Нападал на неприятеля неожиданно,
обрушивался как снег на голову.
1 Аман — сдаюсь, пощади.
ИЗМАИЛ
Неприступной считалась турецкая крепость Измаил. Стояла крепость на берегу
широкой реки Дунай, и было в ней сорок тысяч солдат и двести пушек. А кроме
того, шел вокруг Измаила глубокий ров и поднимался высокий вал.
И крепостная стена вокруг Измаила тянулась на шесть верст.
Не могли русские генералы взять турецкую крепость.
И вот прошел слух: под Измаил едет Суворов. И правда, вскоре Суворов
прибыл. Прибыл, собрал совет.
— Как поступать будем? — спрашивает.
А дело глубокой осенью было.
— Отступать надобно, — заговорили генералы. — Домой, на зимние квартиры.
— «На зимние квартиры»! — передразнил Суворов.— «Домой»! Нет, —
сказал. — Русскому солдату дорога домой через Измаил ведет. Нет российскому солдату
дороги отсель иначе!
И началась под Измаилом необычная жизнь. Приказал Суворов насыпать
такой же вал, какой шел вокруг крепости, и стал обучать солдат. Днем солдаты
учатся ходить в штыковую атаку, а ночью, чтобы турки не видели, заставляет их
Суворов на вал лазить. Подбегут солдаты к валу — Суворов кричит:
— Отставить! Негоже, как стадо баранов, бегать. Давай снова.
Так и бегают солдаты то к валу, то назад.
А потом, когда научились подходить врассыпную, Суворов стал показывать,
как на вал взбираться.
— Тут, — говорит, — лезьте все разом, берите числом, взлетайте на вал в один
момент.
Несколько дней Суворов занимался с солдатами, а потом послал к турецкому
генералу посла — предложил, чтобы турки сдались. Но генерал гордо ответил:
— Раньше небо упадет в Дунай, чем русские возьмут Измаил.
Тогда Суворов отдал приказ начать штурм крепости. Повторили солдаты все,
чему учил их Суворов: перешли ров, поднялись на крепостной вал, по
штурмовым лестницам поползли на стены. Лихо бились турки, только не удержали они
русских солдат. Ворвались войска в Измаил, захватили в плен всю турецкую
армию.
Лишь один турок невредимым ушел из крепости. Дрожащий от страха, он
прибежал в турецкую столицу и рассказал о новом подвиге русских солдат и новой
победе генерала Суворова.
МИШКА
Не везло Суворову на лошадей. Одной неприятельское ядро оторвало голову.
Вторую ранило в шею, и ее пришлось пристрелить. Третья лошадь оказалась
просто-напросто глупой.
Но вот донские казаки подарили Суворову Мишку. Глянул фельдмаршал: уши
торчком, землю скребет копытом. Не конь, а огонь.
Подошел Суворов слева, подошел справа. И Мишка повел головой то в одну,
то в другую сторону, как бы присматриваясь, достойным ли будет седок.
Понравился Суворову Мишка. И Мишке, видать, Суворов пришелся по вкусу. Сдружились
они и понимали друг друга без слов.
Хорошее настроение у Суворова — и у Мишки хорошее, играет, мчит во весь
опор. Огорчен, опечален Суворов — и Мишка насупился, шагом идет, медленно и
осторожно, чтобы лишний раз хозяина не потревожить.
Лихим оказался Мишка в бою. Ни ядер, ни пуль, ни кривых турецких сабель —
ничего не боялся. У Рымника на Мишке Суворов громил Юсуф-пашу. На нем
приехал под Измаил.
Но и у лошади жизнь солдатская. В одном из сражений Мишку ранило в ногу.
Конь захромал и к дальнейшей службе оказался негоден.
Суворов бранился, кричал на докторов и коновалов, требовал, чтобы те
излечили Мишку. Коню делали припарки, извлекли пулю, наложили ременный жгут.
Не помогло. От хромоты конь не избавился.
Пришлось Суворову расстаться с верным товарищем. Простился фельдмаршал
с конем, приказал отправить его к себе в имение, в село Кончанское. Старосте
написал, что конь «за верную службу переведен в отставку и посажен на пенсию»,
и наказал, чтобы Мишку хорошо кормили, чистили и выводили гулять.
Староста каждый месяц должен был писать Суворову письма и сообщать, как
живется в «отставке» Мишке.
Фельдмаршал часто вспоминал лихого донца. И после Мишки у Суворова
побывало немало коней, да лучше Мишки все-таки не было.
ДЕРЗОСТЬ
В бою под Фокшанами турки расположили свою артиллерию так, что с тыла,
за спиной, у них оказалось болото. Позиция для пушек — лучше не сыщешь:
сзади неприятель не подойдет, с флангов не обойдет. Спокойны турки.
Однако Суворов не побоялся болота. Прошли суворовские богатыри через топи
и, как гром среди ясного неба, — на турецкую артиллерию сзади. Захватил
Суворов турецкие пушки.
И турки, и австрийцы, и сами русские сочли маневр Суворова за
рискованный, дерзкий.
Хорошо, что прошли через топи солдаты, а вдруг не прошли бы?!
— Дерзкий так дерзкий, — усмехался Суворов. — Дерзость войскам не помеха.
Однако мало кто знал, что прежде чем пустить войска через болота, Суворов
отрядил бывалых солдат, и те вдоль и поперек излазили топи и выбрали
надежный путь для своих товарищей. Суворов берег солдат и действовал наверняка.
Месяц спустя в новом бою с турками полковник Илловайский решил повторить
дерзкий маневр Суворова.
Обстановка была схожей: тоже турецкие пушки и тоже болото.
— Суворову повезло, — говорил Илловайский. — А я что, хуже? И мне повезет.
Только Илловайскому не повезло. Повел полковник солдат, не зная дороги.
Завязли солдаты в болоте. Стали тонуть. Поднялся шум, крики.
Поняли турки, в чем дело. Развернули свои пушки и расстреляли русских
солдат. Много солдат погибло. Илловайский, однако, спасся.
Суворов разгневался страшно. Кричал и ругался до хрипоты.
— Так я же хотел, как вы, чтобы дерзость была, — оправдывался Илловайский.
— «Дерзость»! — кричал Суворов. — Дерзость есть, а где же умение?!
За напрасную гибель солдат Суворов разжаловал полковника в рядовые и
отправил в обозную команду.