по ее течению и переправил, где вброд, где по понтонам, на вражеский берег.
Спокойны французские генералы. Знают: мосты не готовы. Успокаивает
французов топорный стук над рекой. Не волнуются генералы.
И вдруг... Со спины, с тыла, явился Суворов. Ударил в штыки.
— Ура! Чудо-богатыри, за мной!..
Поняли генералы, в чем дело, да поздно. Не ожидали русских французы.
Дрогнули и побежали. Только офицеров одних более двухсот попало в руки к
Суворову.
Мосты все же достроили. Как же быть без мостов, раз в армии не только чудо-
солдаты, но и обозы и артиллерия.
ЗАМАНИВАЙ!
На реке Треббии разгорелась кровопролитная битва с французами.
Суворов внимательно следил за ходом сражения. Сидел верхом на казацкой
лошади, без мундира, в белой рубахе, со шпагой в руке.
В самый разгар битвы один из русских полков не выдержал напора
французов. Солдаты дрогнули, отступили, побежали. Вместе со всеми бежал и молодой
солдат Ермолай Шокин.
«Ну, погибель пришла!» —думал солдат и шептал про себя молитву.
Заметив замешательство русских, Суворов бросился к отступающему полку.
Подлетел на разгоряченном коне, закричал:
— Заманивай! Шибче! Так, правильно! Бегом!
Бежит Шокин, думает: «Как же понять? Какое же здесь заманивание, раз полк
отступает?»
А Суворов опять:
— Шибче! Шибче! Заманивай!
Пробежали метров двести. Вдруг Суворов осадил коня. Привстал на стременах.
Взмахнул над головой шпагой.
— Стой! — закричал. — Хватит!
Беглецы остановились. Остановился и Ермолай.
— Чудо-богатыри!.. Назад!.. — закричал фельдмаршал. — В штыки!.. Ура!..
С нами бог! Вперед!..
Повернулись солдаты лицом к неприятелю. Ударили в штыки.
— Вперед! — не умолкает Суворов. — Богатыри! Неприятель от вас дрожит! —
И первым летит на французов.
Смяли, разбили солдаты противника.
Бежал Шокин, бился штыком, думал: «Ой ловко, ой как ловко Суворов все
дело повернул! И виду про отступление не подал. И не ругал».
И другие солдаты про то же думают. Бьются, не жалея себя, искупают
минутную трусость.
А Суворов уже был далеко от этих мест, ястребом сидел на коне и снова зорко
следил, все ли везде в порядке.
Три дня длилась битва на реке Треббии. Победа была суворовской —
полной.
ВПЕРЕДИ И ПОЗАДИ
В ночь перед штурмом Турина Суворов в сопровождении двух офицеров, майора
Пронина и капитана Забелина, выехал на разведку. Хотел фельдмаршал сам
осмотреть подступы к городу, а офицерам наказал взять бумагу и срисовывать план
местности.
Ночь тихая, светлая, луна и звезды. Места красивые: мелкие перелески, высокие
тополя.
Едет Суворов, любуется.
Подъехали они почти к самому городу, остановились на бугорочке.
Слезли офицеры с коней. Взяли в руки бумагу. Майор Пронин — смельчак —
все поближе к городу ходит. А капитан Забелин наоборот — за спиной у
Суворова.
Прошло минут двадцать, и вдруг началась страшная канонада. То ли
французы заметили русских, то ли просто решили обстрелять дорогу, только ложатся
неприятельские ядра у самого бугорочка, рядом с Суворовым, вздымают землю вокруг
фельдмаршала.
Сидит Суворов на коне, не движется. Смотрит — и майор Пронин не испугался,
ходит под ядрами, перерисовывает план местности. А Забелина нет. Исчез куда-то
Забелин.
Услышали в русских войсках страшную канонаду, забеспокоились о Суворове.
Примчался казачий разъезд к Турину.
— Ваше сиятельство, — кричит казачий сотник, — отъезжайте, отъезжайте!
Место опасное!
— Нет, сотник, — отвечает Суворов, — место прекрасное. Гляди, — показал на
высокие тополя, — лучшего места не надо. Завтра отсюда начнем атаку.
Кончилась канонада. Собрался Суворов ехать назад. Крикнул Пронина. Крикнул
Забелина.
Подошел Пронин — бумажный лист весь исписан: где какие овражки, где
бугорочки — все, как надо, указано. А Забелина нет. Стали искать капитана. Нашли
метрах в двухстах за Суворовым. Лежит Забелин с оторванной неприятельским
ядром головой, рядом чистый лист бумаги валяется.
Взглянул Суворов на Пронина, взглянул на Забелина, произнес:
— Храбрый всегда впереди, трусишку и позади убивают.
«Я САМ ПРИНЕСУ СВОЮ ГОЛОВУ»
В русском лагере солдаты поймали француза. Поначалу француз молчал.
Говорил лишь «пардон, пардон» х и больше ни слова.
Потом, когда солдаты на него поднажали, пленник разговорился. Сознался,
что проник в русский лагерь затем, чтобы убить Суворова.
— Убить?!
— Ишь ты, стервец!
— Вешай его! — зашумели солдаты.
Однако подоспел дежурный по лагерю и вовремя остановил самосуд.
Стали выяснять. Оказалось, что французы оценили голову Суворова в два
миллиона ливров. Вот и соблазнился французский солдат. Решил
подкараулить, убить Суворова и доставить своим генералам голову русского
фельдмаршала.
Доложили Суворову.
— Помилуй бог, два миллиона ливров! — воскликнул Суворов. — Так дорого!
Слух о французском солдате прошел по всему русскому лагерю. Теперь не только
солдаты, но и офицеры и генералы стали требовать казни лазутчика.
Однако фельдмаршал, к общему удивлению, пленника отпустил.
— Ступай, — произнес, — доложи своим генералам — пусть ждут. Я сам принесу
к ним свою голову.
Суворов сдержал «обещание». Через несколько дней при городе Нови русские
войска разбили французов. Бросив знамена, обозы и всю артиллерию, французская
армия позорно бежала. Командующий французской армией генерал Жубер был
убит.
— Надули меня французишки, — «сокрушался» Суворов. — Зря ходил. Не
захотели платить за голову. Поразбежались!
ГОВОРУН
Генерал князь Пирятин-Тамбовский во всех походах таскал за собой золоченую
резную карету.
Генералом Пирятин был неважным. Зато говоруном оказался страшным. Раз
уж завел разговор — не отцепится. Собеседник уже и так и сяк, уже и шляпа в
руках, и сам стоит у порога, а Пирятин:
Пардон — извините, простите (франц.).
— Минуточку, минуточку. Я вам еще одну историю расскажу.
Старшие и равные по чину стали избегать Пирятина. Тогда генерал принялся
за подчиненных. Вызывает к себе офицеров и начинает рассказывать им всяческие
истории. Вначале офицерам это нравилось. А потом, когда генерал рассказал все
истории и раз, и второй, и третий, то и им опротивело. А так как начальству
перечить было нельзя, офицеры придумали очередность. В понедельник ходил майор
Краснощекий, во вторник — поручик Куклин, в среду — капитан Рябов, и так до
конца недели. Называлось это у офицеров несением «разговорной» службы.
Ходили, слушали, тратили время и проклинали Пирятина...
С кем только не беседовал за свою долгую жизнь генерал, а вот с Суворовым
не приходилось. А поговорить с фельдмаршалом очень хотелось. И вот случай
представился князю.
Один из неприятельских городов сдался русским без боя. Порядок в подобных
случаях был таков, что победитель должен был в город въезжать в карете.
— Зачем мне карета? — заупрямился было Суворов. — Донской конь — лучшей
не сыскать для меня кареты.
Однако генералы пристали, заговорили о престиже русской армии, о вековых
порядках. Суворов поспорил и сдался.
Стали искать карету и вспомнили про князя Пирятина.
«Вот повезло! — обрадовался князь. — Вот уж наговорюсь, вот уж
натешусь».
Целую ночь генерал не спал, вспоминал разные истории, все готовился к
встрече с Суворовым.
А сам Суворов страшно не любил болтунов. Слышал он про Пирятина, понял,