«Теперь не уйдет, — подумала Валя. — Не дай бог, сдохнет под окном… Хотя бы договорился с Лариным. Собака-то не простая».
Родин застал Ларина в гараже:
— Привет, старина!
— A-а, Родин! — Ларин протянул руку. — Каким ветром?
— Попутным, как всегда, попутным, а ты все «Жигули» облизываешь?
— Вчера мотался в Паратунку и не почистил. Ну, выкладывай, выкладывай. Что у тебя, так ведь не зарулишь…
— Подарок тебе имею. Хочешь породистого пса бесплатно? Боксер. В гараже или в комнате незаменимый страж. И вообще солидности ради… Ну как?
— Я бы с удовольствием, но жена…
«По крайней мере, честно», — думал Родин, выруливая к Нечаеву.
От Нечаева он шпарил к Петрову, от Петрова к Орченко и удивлялся тому, что его друзья оказались рассудительны, холодны и практичны: «Пес — зачем он нам? За свинью лопает, а что караулить?»
«Резонно. Квартиры на этажах. Запоры с секретом, не то что у меня… Пес — и опоры, и запоры. Да и то больше не как сторож, а как друг четвероногий».
Последний поворот — и Родин вырулил на прямую к своему дому. В свете фар увидел, как загорелись глаза и потухли.
«Не ушел. Сидит», — с сожалением подумал Родин.
Он остановил мотоцикл, заглушил, но свет не выключил и подошел к собаке. Пес сидел, понуро опустив голову, но глаза его смотрели снизу вверх исподлобья, дико, по-волчьи, с синеватым холодным блеском. В них не было зла, но что-то отрешенное, еще более зловещее остановило Родина.
«Черт… Страшен в молчании. Прямо как та собака Баскервилей. Хоть бы зарычал или хвостом-култышкой вильнул. Мертвец, и только. Живой мертвец. А ведь ждет. Ждет, надеется. Верит в доброту человеческую. В своего друга, хозяина, который должен прийти. Надо только ждать, ждать и ждать…»
Пес устало прикрыл глаза. И от этого стал еще страшнее. Родин отступил к мотоциклу. Жутко. «Не жилец он. Не-ет. Лучшим милосердием будет положить этому конец. Смотаюсь-ка я в госпромхоз к Василию Савельевичу». Снова рявкнул мотор, застрекотал по дороге.
И вскоре Родин разговаривал с Василием:
— Я тебе говорю, что шерсть гладкая, однотонная, золотистая. Ну благородный пес. Чистый, не то что наши лохмачи. Уж если не хочешь держать, то делай, что хочешь. Сойдет за выдру или ондатру. Нет, только без меня. Еще не спит, наверное, Колька. Пусть заведет самосвал. Увидишь, против моего окна. Только не стреляй возле дома. Придумай что-нибудь другое. Ну, бывай! Мне еще кой-куда надо. Родин газанул и с предельной скоростью помчался к своему дому.
Подъезжая, он увидел пса. Боксер сидел, как идол, бронзовый под звездами, и снег искрился перед ним. Над лесом поднималась луна. Родин подошел к своей овчарке, погладил, потрепал за холку и тихонько вошел в дом. Он не спеша разделся в прихожей и, не зажигая света, прошел в кухню.
— Ты что как вор крадешься! — окликнула его жена. — Где тебя носило до полуночи?
— Просил, чтобы забрали собаку. Должен сейчас Вася подъехать.
— Какой?
— Из госпромхоза.
Жена смолчала.
Родин отдернул штору. Над вершиной ольховника висел светящийся шар — красавица луна. Она заливала матовым светом и поле, и лиман, и заснеженные горы. И гроздья ярких звезд в бездонном Космосе, как искры от невидимого костра, бросали свои блики на холодную землю.
А на снегу сидел одинокий пес. Сидел под гигантским куполом, где даже горящие звезды были холодны и мертвы. Все для него было далеким и чужим. Вот он поднялся, все так же горбясь, пошел через поле к лесу. Пошел, еле волоча ноги, будто нес на себе Вселенную. И горбатая тень тащилась за ним по искристому снегу.
Родин посмотрел на дорогу, откуда вот-вот должна была показаться машина: «Эх, черт! Если выедут сейчас, он не успеет уйти».
Но дорога была пустынна, как были пустынны небо, лиман и поле. Лишь горбатый пес, волоча свою тень, медленно продвигался к лесу.
Лорд
Это был одни из старых обитателей курильского острова. Громадный медведь, с густой бурой шерстью, редкой красоты. Но тогда у Зимина не было времени любоваться его великолепной шубой. Перед ним поднялся загнанный, разъяренный зверь, могучий и коварный. Жаркие угли его глаз излучали ненависть и лютую злобу.
А все началось до обидного просто.
Виктор Ильич, поселковый врач, собрался на материк.
— Возьми Лорда, попросил он Зимина, — присмотри, пока буду в командировке. Никому не хочется доверять, а ты сбережешь, верю.
Кончился август. Пахло осенью. На склонах лежали желтые травы, с океана тянули штормовые ветры. Близился день открытия охоты. Зимину не хотелось связывать себя заботой о чужой собаке, но доктор привел-таки своего пса.