Новизна обстановки действовала на командующего возбуждающе. Он ощущал прилив сил и жажду деятельности. В тот же день вызвал к себе командиров частей, выслушал их доклады и коротко напомнил о том, что предстоит в ближайшие дни. Повторил то, что совсем недавно снова услышал из уст Мерецкова: общая идея наступления — силами 14-й армии и флота выбить гитлеровцев из Финляндии и Северной Норвегии. Но есть при этом множество частных задач, непосредственными исполнителями которых должны стать части морской пехоты, летчики, моряки эсминцев и торпедных катеров.
Кузьмин со своим штабом прибыл на полуостров, в свою базу Пумманки, выбрав для командного пункта бригады торпедных катеров высоту, откуда открывался широкий обзор местности и в ясную погоду как на ладони лежал вход в залив, ведущий в Петсамо. Можно было проследить путь каждого вражеского корабля, направлявшегося в этот порт с войсками, боеприпасами, продовольствием. Этой же морской дорогой должны пойти и советские торпедные катера и «морские охотники» с десантом.
* * *
Не забыть то пасмурное, ветреное утро, когда сотни басовых голосов артиллерийских орудий возвестили о начале наступления. 7 октября 1944 года войска Карельского фронта под командованием генерала армии Мерецкова пошли на штурм вражеских укреплений.
На выносном пункте управления поминутно звонили телефоны. Из репродуктора неслись голоса летчиков, находившихся в воздухе.
Арсений Григорьевич стоял у стола над картой, испещренной множеством кружочков, обведенных красным и синим карандашом, — это были батареи противника и его огневые точки.
— Товарищ адмирал! Миноносцы открыли огонь по цели номер двадцать восемь, — доложил офицер.
— Добро!
Комфлотом нашел на карте эту цель и мысленно представил эскадренные миноносцы «Громкий» и «Гремящий», с бортов которых мелькают сейчас огневые вспышки. Они ведут огонь с моря по скоплению гитлеровцев на переправе в устье реки Титовки.
Позвонил командующий 14-й армией генерал-лейтенант В. И. Щербаков:
— Товарищ Головко! Ваши корабли стреляют отлично, с переправой у нас в порядке. Теперь прошу ударить по самой Титовке. Там фашисты еще что-то кружатся...
Головко, не выпуская из рук телефонную трубку, нашел на карте Титовку и негромко проговорил:
— Перенести огонь на цель двести два.
Он по-прежнему стоял у стола с картой, отдавал приказания и тут же отвечал на телефонные звонки.
— Товарищ адмирал! У нас все готово к прорыву в Лиинахамари, — слышался разгоряченный голос Кузьмина. — Осталось решить, кто пойдет с первым броском десанта.
— Потерпите, всему свое время, — спокойно ответил Головко и повесил трубку.
Сейчас мысль его была занята совсем другим: как можно стремительнее нанести лобовой удар немецко-фашистским войскам на хребте Муста-Тунтури и одновременно высадить десант к ним в тыл. Как условились с Мерецковым, надо было создать для гитлеровцев угрозу окружения и заставить их отступать.
Зеленый вездеход командующего флотом подошел к пирсу бухты Пумманки. Там стояли катера и принимали десантные войска.
Адмирал Головко и член Военного совета вице-адмирал Николаев выслушали рапорт командира отряда и прошли на корабль. Вдоль палубы сидели автоматчики. Адмирал посмотрел на них, остановился и спросил:
— Кто у вас тут первым будет высаживаться? Донесся твердый, чеканный ответ:
— Я, товарищ адмирал, старший лейтенант Звонков.
И перед командующим появилась фигура невысокого худощавого офицера с большими черными глазами и родинкой на щеке.
— Вроде знакомая личность... — произнес Головко.
— Так точно, товарищ командующий, — доложил офицер. — В сорок втором я был младшим политруком и первый раз ходил в десант на Пикшуев. Еще вы провожали нас в бой. Я тогда только пришел на флот по мобилизации мурманского комсомола. Шесть раз в десант ходил. Два раза ранило.
— Вы не замерзнете? — спросил Головко, пристально вглядываясь в лицо старшего лейтенанта.
— Никак нет, мы все в теплом белье и шерстяных носках, — пояснил Звонков и стал расстегивать ватник.
— Верю, верю, не надо доказательств, — откликнулся Головко, и тут же обратился к командиру отряда: