Еще в Севастополе, собираясь в дорогу, они с Лелей заказали лыжные костюмы, шапочки и рукавицы. Лыжи купили в Москве. Леля совсем не умела ходить в первые дни. Сейчас, хотя падать перестала, держится молодцом, хоть ноги все еще часто разъезжаются. Душенов смеялся от души, Леля сердилась:
— Погоди, еще месяца два — и ты меня не догонишь! «Приедем сюда вместе, — решил Душенов. — Она будет рада».
Он долго катился, согнув ноги в коленях, потом бежал, быстро перебирая палками. Давно он не испытывал такого наслаждения и душевного покоя.
Архитектор, судя по всему, тоже знал, что такое лыжи, но с трудом поспевал за командующим, любуясь его статной фигурой в обычных флотских брюках, заправленных в носки, плотном темно-синем свитере с белой полосой на груди и в синей вязаной шапочке.
Душенов останавливался, опираясь на палки, и терпеливо ждал спутника. Лицо у него раскраснелось, из приоткрытого рта струились белые клубы. Вокруг суровая, изрытая сопками земля, прикрытая снегом.
Ловко сделав поворот, подъехал архитектор. Он махнул рукой в сторону далекого горизонта:
— Не знаю, как вы полагаете здесь развернуть город? Ведь рельеф-то, рельеф, взгляните!
— Сопки?
— Вот именно, сопки.
— А мы их сроем!
— То есть?..
— Снесем. Подложим динамит — и, пожалуйста, ровная площадка для постройки города. Устраивает?
— Вы, по-видимому, не представляете, сколько это будет стоить? Сколько тола, рабочей силы, грузовиков потребуется для такого дела?
— Верно, не знаю. А вы уже подсчитали?
— Нет еще, но можно прикинуть. Имейте в виду, эта затея дорогая!
— Нет, не слишком дорогая. — Душенов уверенно тряхнул головой. — Вы понимаете, что значит флот для укрепления обороны здесь, на Севере? Деньги многое решают в нашей жизни, но не все.
Архитектор рукавицей вытер лоб:
— М-да... Но площадка — это еще не самая большая трудность. Вы не представляете, какие проблемы встанут при решении города на таком вот месте. Возьмем, к примеру, проблему воды.
— Проблемы, проблемы... Так ведь это хорошо, что встанут проблемы! И чем их больше, тем лучше. Разве плохо браться за то, что оказывает сопротивление? Материал сопротивляется, а вы подчините его себе. С какими только проблемами я не сталкивался в жизни! И не раз убеждался, что нет проблемы, которую нельзя было бы решить.
Архитектор согласно кивнул:
— Если того требует необходимость, если на всем побережье нет места лучшего, чем Ваенга...
— Нет, — заверил Душенов. — Будь другие места, я бы вас сюда не позвал.
— Значит, вопрос решен?
— В принципе, да. На днях поеду в Москву докладывать наркому обороны.
— Тогда давайте говорить конкретно...
...Они возвратились через несколько часов. Белые колючки смешно торчали на красном лице архитектора. Душенов был в приподнятом настроении, сел рядом с сыном, обнял его, спросил:
— Я потом тебе все расскажу, сын. Подробно. А сейчас угостишь нас чаем? Да погорячее...
Юра кинулся к свистевшему на буржуйке ясно-голубому чайнику. Он уже забыл про обиду. Сергей Степанович рассказал ему столько интересных историй, куда там до них капитану Гаттерасу! Теперь скорее бы домой, надо написать друзьям в Севастополь. То-то они будут довольны!
За чаем Душенов сказал Говоркову:
— Вы знаете, Сергей Степанович, место для строительства главной базы что надо. Вот послушайте...
Они проговорили до полуночи...
...Уходили под утро. Юру еле растолкали. Он проснулся окончательно, когда вышли из дома и в лицо ударил крепкий морской ветер.
На берегу Душенов оглянулся еще раз. Опять спустился густой туман и скрыл сопки.
«Ничего, скоро рассеется». Душенов посмотрел вперед.
Черная волна билась о камни, белая бахрома пены вздымалась как флаг капитуляции.
Именно здесь лежала будущая главная база Северного флота — нынешний город Североморск.
После Испании
Буксирный пароход, совершавший рейс между Мурманском и Полярным, пыхтя и натуживаясь, вошел в Екатерининскую гавань. Среди пассажиров на палубе стоял моряк, казалось захваченный всем, что открылось его взору. Нескончаемо длинной цепью тянулись заснеженные сопки. Двухэтажные деревянные домики, вроде птичьих гнезд, лепились на скалах. Ровные улочки спускались вниз к гавани. И над всем этим распростерлась густая синева неба.