А Бадаева отнесли в посольство и наутро отправили в Москву.
И собралось Политбюро судить товарища Бадаева.
Товарищ Бадаев сидел на стуле бледный и трезвый, а члены Политбюро вслух обсуждали, что с ним делать, когда он подорвал всю политику и уронил в грязь, на дворцовый паркет всю свою честь пламенного и кристального большевика. И нет ему за это оправдания. И каждый член Политбюро предлагал свой вариант наказания. Один сказал, что он бы с удовольствием кастрировал этого негодяя, другой сказал, что всю кожу с него содрать будет мало, а третий вообще сказал, что им нечего говорить с этим гадом, и пусть с ним лучше поговорит товарищ Ежов (или товарищ Ягода, или еще кто-нибудь, кого автор не знает даже), вот тогда этот сукин сын будет знать, как падать на пол в присутствии капиталистического окружения.
Товарищ Сталин никогда не председательствовал на Политбюро. Он мягко ходил вокруг стола в своих мягких хромовых сапожках и курил свою маленькую трубочку. Он только слушал, что говорят другие. И вот когда кто-то предложил сию секунду расстрелять товарища Бадаева, чтобы другим неповадно было падать за рубежами страны победившего социализма, товарищ Сталин сказал:
— Разрешено ли будет мне сказать несколько слов?
Председательствовавший товарищ Молотов (или Ворошилов, автор не знает точно) заверил товарища Сталина, что ему будет тут же разрешено.
И товарищ Сталин, попыхивая своей маленькой трубочкой, сказал:
— Тут было несколько предложений, как нам поступить с товарищем Бадаевым. Боюсь, что мы не будем расстреливать товарища Бадаева. И кастрировать его мы тоже не будем. И уж кожу с него мы тем более не снимем. Потому что он старый, заслуженный большевик. Но он болен. То, что он сделал — это болезнь. Болезнь старого заслуженного большевика, именем которого у нас названы заводы и фабрики. Но он очень провинился перед партией и страной. Он, будучи послом в капиталистической стране, упал в пьяном виде и тем самым опозорил имя товарища Бадаева и нашей партии. Поэтому...
Тут товарищ Сталин подошел сзади к товарищу Бадаеву, наклонился к нему и продолжал:
— ...поэтому, будь ты проклят, товарищ Бадаев. Ты поедешь на пивоваренный завод своего имени и будешь работать там до конца своей жизни!
И товарищ Бадаев повалился на пол и стал целовать мягкие хромовые сапожки товарища Сталина, крича:
— Ты что делаешь со мной, Иосиф? Пожалей меня, Иосиф! Как же это я!..
— Нет! — сказал товарищ Сталин. — Будь ты проклят, товарищ Бадаев!
И товарищ Бадаев поехал на пивоваренный завод имени Бадаева и работал там заместителем директора до самой своей смерти.
ДВОЙНИК
К товарищу Сталину прибежал товарищ Берия и сказал:
— Товарищ Сталин, по Москве ходит ваш двойник. Рост такой же, и возраст, и голос, и усы. Что будем делать, товарищ Сталин?
— Расстрелять! — коротко сказал товарищ Сталин.
— А может быть сбреем усы? — задумчиво спросил товарищ Берия.
— Можно и так, — согласился товарищ Сталин.
ОБРАЗ ВОЖДЯ
Обычно роль товарища Сталина исполнял артист М. Геловани. Он играл ее и в кино, и в театре. И, конечно, он был очень известный актер. И он поэтому зарвался и стал просить руководителей советского искусства разрешить ему побыть некоторое время рядом с товарищем Сталиным, чтобы, как он выражался, поближе познакомиться с образом великого учителя, чтобы потом еще более правдиво воплощать его в театре и в кино, куда ходят миллионы. Он хотел побывать в Кремле и на одной из загородных дач товарища Сталина. Руководители искусства долго не решались доложить эту просьбу товарищу Сталину. И, наконец, один из них, измученный приставаниями актера Геловани, на одном из приемов сказал товарищу Сталину, что артист Геловани, известный товарищу Сталину исполнением роли вождя, хотел бы... в том смысле, что... изучение образа любимого... величайшего... и это, в свою очередь подняло бы, может быть, наше искусство на недосягаемую высоту... И товарищ Сталин сказал: «Актер Геловани хочет изучить мой образ. Он хочет понять мой жизненный путь. Это неплохо. Пусть начнет с Туруханской ссылки».
И мы не помним теперь, где, когда и при каких обстоятельствах умер артист Геловани. А жаль. Он был очень похож на товарища Сталина.
СЫН
К товарищу Сталину пришел с докладом генерал Антонов и после оперативных новостей сказал:
— Товарищ Сталин, разведка доносит, что ваш сын Яков Джугашвили находится в немецком плену, и немцы готовы обменять его на плененного нами фельдмаршала Паулюса. Какое будет ваше указание на этот счет?
Товарищ Сталин засмеялся и сказал:
— Я солдат на маршалов не обмениваю.
ТАНЦЫ
Однажды в Кремле был банкет и танцы. Все вожди весело смеялись и отдыхали от государственных дел. А два министра, Зверев и Кафтанов, стояли у двери и разговаривали. Они были пожилые и очень толстые. Огромные. И животы у них были огромные. Музыка играла вальс. Вдруг из-за двери появился товарищ Сталин. Он прищурился и сказал:
— А вы что не танцуете, товарищи?
— А мы танцуем, товарищ Сталин, мы танцуем, — сказал обомлевший Зверев. Он обнял за талию Кафтанова, и они закружились в вальсе.
ДОСТОЙНЫЙ ОТВЕТ
Однажды корреспондент зарубежной газеты спросил товарища Сталина, почему делегаты XVII съезда партии были расстреляны без суда и следствия.
Товарищ Сталин ответил: «XVII съезд был съездом победителей, а победителей, как известно, не судят.»
А. М. ГОРЬКИЙ ПИШЕТ СТАТЬЮ
Однажды на дачу А. М. Горького приехали Сталин и Ягода. Товарищ Сталин сказал:
— Алексей Максимович, было бы очень хорошо, если бы вы, великий пролетарский писатель, написали статью на такую, скажем, тему: если враг, допустим, не сдается, его, допустим, уничтожают! Такая статья очень помогла бы нашей партии расправиться со всеми и всяческими врагами социализма, мечтающими реставрировать помещичьи порядки в нашей стране.
— Понимаете, — сказал А. М. Горький, — боюсь, не справлюсь, Иосиф Виссарионович. Съезд писателей надо готовить. Детскую литературу поднимать. «Дело Артамоновых» кончать надо, да и «Клим Самгин» не завершен. Боюсь, не справлюсь, Иосиф Виссарионович...
— А вы попытайтесь, Алексей Максимович, — сказал товарищ Сталин. — Попытайтесь... Попытка, как говорит мой друг Ягода, не пытка...
ШУТКА
Во время войны на всех заседаниях Политбюро присутствовал генерал, отвечающий за снабжение фронта. Или он отвечал за тыл. Он за что-то отвечал, но автор не вполне точно знает, за что. Назовем его Сидоров. Или Петров. Кому как нравится. Пусть будет Раппопорт. И каждый раз товарищ Сталин, встречая его на заседаниях, говорил:
— А что, товарищ Раппопорт, разве вас еще не расстреляли?
Не знаю, как вы, дорогие читатели, но автор просто обливается холодным потом, ставя себя на место этого Раппопорта. Тем более, что он отвечал за снабжение. Тут человек работает простым продавцом в магазине и то ночами не спит, все ждет, когда его заберут за хищение социалистической собственности. А тут снабжение всего фронта. Или тыла. С ума сойдешь! А товарищ Сталин при каждой встрече говорит:
— Как, разве вас еще не расстреляли, товарищ Раппопорт?..
И так было изо дня в день!
Но вот кончилась война. И в Кремле был дан грандиозный прием в честь победы. И на этом приеме товарищ Сталин сказал: