Никакие нарисованные или вставленные из другого материала глаза не придавали до сих пор такой жизни скульптуре. Римские портреты, созданные в первые века нашей эры, передавали характер, чувства и мысли людей.
Мрамор начал жить, дышать, почти говорить.
Все это можно увидеть на портретах Люция Вера, Филиппа Аравитянина и других императоров в залах Государственного Эрмитажа.
Портрет старого римлянина.
Слегка нагнув голову, точно стремясь отвернуться, смотрит куда-то в сторону римский император Каракалла. Глаза глубоко сидят под тяжело нависшими бровями. Взгляд кажется настороженным, что-то высматривающим. Между сведенными к переносице бровями лежит резкая складка. Губы плотно сжаты, нижняя гораздо толще верхней и слегка выпячена вперед.
Очень многое о характере этого человека сумел без слов рассказать скульптор. Недоверчивость и подозрительность глубоко таятся в хмуром взгляде и резкой морщинке у переносицы, а выступающая нижняя губа сердито сжатого рта говорит о жестокости.
Умирая, отец Каракаллы завещал сыновьям жить дружно, обогащать солдат и не заботиться об остальном. Первый завет Каракалла выполнил весьма своеобразно. Он начал свое правление с того, что убил брата.
Второму же завету молодой император следовал совершенно точно. Подозрительный и трусливый, он всячески старался угождать солдатам, которым и до него многие императоры были обязаны властью. Он назначал им большое жалованье, особенно во время походов, и раздавал щедрые подарки. А чтобы завоевать расположение граждан города Рима, Каракалла построил великолепное здание терм (общественных бань). Но очевидно, это мало помогло, потому что всю свою жизнь он прожил в смертельном страхе и казнил сенаторов по малейшему подозрению. Это тоже не помогло. После шести лет правления Каракалла был убит заговорщиками. И скульптор с таким искусством отразил в портрете черты его характера, что даже и сейчас неприятно вглядываться в лицо жестокого императора.
Термы Каракаллы.
Портрет императора Каракаллы.
Глубоко задумавшись, смотрит вдаль молодая женщина.
Высокая прическа с круто завитыми волнами волос венчает небольшую головку и придает законченность скульптурному портрету. Выражение тайной грусти озаряет ее лицо и рождает желание долго всматриваться, стараясь поймать скользящий взгляд и разгадать тайну неведомой женщины. Мы ничего не знаем о ней. Неизвестно, где и когда она жила, кто она, почему был сделан римским художником ее портрет и о чем она так печально задумалась.
В Эрмитаже, где хранится теперь эта скульптура, она известна как портрет сириянки. Вот и все, что можно сказать об этой печальной молодой женщине.
Сириянка.
Один путешественник говорил, что в Риме два населения: одно живое, другое — бронзовое и мраморное. Так много было скульптуры на улицах и площадях «Вечного города», столицы мировой державы.
К концу существования Римской империи одних бронзовых статуй было больше трех тысяч. Триумфальные арки увенчивались большими бронзовыми группами — победитель стоял на колеснице, запряженной четверкой коней. На колоннах, воздвигнутых в честь завоевательных походов римских войск, высились статуи императоров, а в центре площадей скакали бронзовые всадники. Всадников было в Риме двадцать два. Один из них застыл на Форуме, где когда-то происходили народные собрания римлян и находились их главные святилища. Спокойна и величественна поза человека в коротком плаще полководца, застегнутом пряжкой на плече. Правая рука протянута в повелительном жесте.
Сильный и рослый конь порывается вперед. Его ноздри раздуваются, тонкие стройные ноги точно переступают упругим, пружинистым шагом.
Так проезжал когда-то император Марк Аврелий мимо рядов своих победоносных войск.
Под высоко поднятым копытом коня униженно корчится прижатая к земле фигура бородатого длинноволосого варвара. Так изображали римляне побежденных, обращенных в рабство иноземцев. А спустя каких-нибудь двести с небольшим лет после смерти Марка Аврелия полчища варваров хлынули в Италию. К ним присоединялись рабы, на их сторону переходили солдаты, которые сами нередко были «варварами» по происхождению. И в 410 году рабы открыли варварам — готам — ворота Рима.