В тесном контакте с нашим Луганским партийным комитетом осуществляли всю деятельность партийные группы на Кадиевском металлургическом заводе и металлургическом заводе ДЮМО в Алчевске, на близлежащих шахтах и рудниках, а также на ряде железнодорожных станций (Алмазная и др.). Все они входили в состав алмазно-юрьевской социал-демократической организации. Выборный комитет этой организации включал в себя представителей от низовых ячеек и регулярно, примерно раз в неделю, собирался для решения текущих вопросов и выработки общего плана действий.
Не имея возможности провести общее собрание всех членов организации, а их было более 1000 человек, комитет время от времени созывал совещания актива или районные партийные конференции. (На одной из них, в марте 1907 года, при участии 25 представителей от 17 рудников были проведены выборы двух делегатов на V съезд, однако в связи с их арестом они в работе съезда не участвовали.)
Донецкий бассейн в то время был молодым промышленным районом, где рядом с кадровыми пролетариями работало много выходцев из деревень, из среды городского мещанства, пришельцы из других губерний, особенно на сезонных работах на шахтах и рудниках. Эта непролетарская прослойка была питательной средой для всякого рода мелкобуржуазных течений в рабочем движении. Поэтому здесь было засилье меньшевиков. В связи с арестами многих большевиков и поддерживающих их передовых рабочих влияние меньшевиков еще более выросло. (Это сказалось и при выборах делегатов на V съезд. Константино-Горловская организация по своему составу имела право выбрать на съезд двух делегатов, юзовская — трех, авдеевская, бурозовско-ясиноватская, карповская и петровская — по одному. И во всех этих организациях делегатами съезда оказались меньшевики.)
Работа в Луганске в послесъездовские дни показала, что местные организации стремились укрепить связи между собой и с Луганским комитетом. Было радостно и то, что во многих местах к руководству выдвигаются новые надежные руководители, способная и закаленная молодежь. Среди них в Луганске был большевик А. В. Медведев; хорошо проявили себя избранные в состав партийного комитета И. И. Шмыров и П. А. Чижиков, рабочие-большевики А. И. Руденко, З. Ф. Ляпин, Василий Афонин, Федор Чекмарев, Андрей Чеканов и другие. На металлургическом заводе ДЮМО в Алчевске способным организатором рабочих показал себя только что вступивший в партию С. В. Косиор. Эти партийные активисты стали нашими боевыми помощниками.
Как я уже отмечал, особое внимание мы стали уделять деятельности профессионального общества. Это и понятно: оно стало главным легальным прикрытием для нашей партийной работы в массах.
Жизнь показала, что мы поступили весьма предусмотрительно, когда еще перед моим выездом из Луганска на V партийный съезд провели перевыборы правления профессионального общества и осуществили замену в нем наиболее видных большевиков другими товарищами, так же преданными нашему общему делу, но еще не попавшими в поле зрения полицейских ищеек. Однако провалы ряда партийных и профсоюзных руководителей и некоторая растерянность правления профобщества в связи с этим не могли не сказаться на состоянии профсоюзной работы — она стала не такой четкой и организованной, как прежде, да и размах ее заметно ослабел.
Вместо того чтобы в ответ на массовое увольнение рабочих с завода Гартмана организовать мощное выступление всех луганских рабочих и трудящихся города с протестами против произвола хозяев, профобщество решило послать группу рабочих-депутатов к генерал-губернатору с просьбой о содействии. Это была явная ошибка, потому что заранее можно было предположить, что губернские власти поддержат капиталистов, а не рабочих, и не у них надо было искать сочувствия и поддержки. Были и другие промахи: правление выпустило из своих рук руководство, рабочие оказались разрозненными.
Все это серьезно ослабило общий фронт борьбы рабочих за свои права, и об этом правильно сообщалось в одной из корреспонденции из Луганска в большевистской газете «Наше эхо» (№ 4 от 29 марта 1907 года). Однако при верной оценке положения в корреспонденции содержался неправильный вывод. Корреспондент утверждал, что «при первом серьезном столкновении рабочих с капиталом резко проявилась неспособность луганских рабочих к серьезной борьбе, недисциплинированность и боязнь лишиться условий, в которых жил гартмановский рабочий». Это, мягко выражаясь, совершенно не соответствовало действительности, так как луганские пролетарии (а рабочие-гартмановцы были лучшей их частью) много раз и до этого, и после этого показывали свою боеспособность и, несмотря на все репрессии столыпинской реакции, сохранили свои силы для активного участия в Февральской и Октябрьской революциях, а также и в гражданской войне.