Вообще, веселье это, посвященное дню рождения отца, сродни другим праздникам. Сначала оно как будто не может никак начаться, все не хватает какого-то человека, а когда тот приходит, еще кого-нибудь ждут. Все это время разжигается мангал, присутствующие болтают о том, что уже давно знают, но дело ведь вовсе не в том, что новостей в деревне немного, а в стране – целая уйма, но все они известны, не слишком веселы, важно другое: как на все это смотреть и реагировать. Пока не появляется один из папиных друзей – дядя Витя, мужчины и женщины во дворе беседуют о том о сем не очень увлеченно. Да, женщины проходятся по ценам в магазинах и на городских рынках, что собрать детей в школу, похоже, встанет в копеечку, но все это не с отчаянием и руганью, а больше на уровне вздохов в поисках интересной темы для болтовни. Мужики говорят о политике вообще, о войне в Чечне, о Ельцине, о Гайдаре, да только тоже без огонька.
Но тут появляется дядя Витя, волоча на локте хохочущую жену, а сам серьезен, продолжает ей рассказывать какую-то историю, отчего она хохочет еще больше.
– Весело у вас! – замечает кто-то. – Я как мимо иду, у тебя, Витька, вечно во дворе кто-то смеется, даже собака, кажись, не лает, а хихикает.
– Жучка-то? – спрашивает дядя Витя. – А чего ей не хихикать? Она ж знает, какие у нас зарплаты в колхозе!
Это вроде и не веселый ответ, но сказан с такой неподражаемой интонацией, что люди невольно смеются. Дядя Витя смотрит на компанию женщин, которые почему-то еще сами по себе, компанию мужчин, тоже кучкующихся отдельно, удивляется:
– А чего это вы порознь? Я чего-то не знаю? Все от своих выдр сбежали, а меня не предупредили? Нехорошо, товарищи мужчины!
Жена стукает его кулаком по плечу и тянет:
– О-о-о-ой, нашелся сбегальщик! От тебя бы, дурака, куда сбежать!
– Вот-вот, – подтверждает хор из женской половины. – И рады бы, да нормальных не осталось.
– Вот вы, значит, какие! – почти с восхищением говорит дядя Витя. – Мы-то думали – вы так, а вы вон как! Ну, это не мои проблемы, я-то со своей живу только потому, что с ее мамой у нас полное согласие, была бы теща помоложе, только бы вы меня и видели…
– Вот и мама говорит, – вмешивается жена дяди Вити, – иногда ляпнет что, и вроде обидеться надо, а потом подумаешь, ну ладно, все же внук от него, куда девать, да и дурак, кто его простит, если не я. Мне, говорит, на том свете все грехи простятся за то, что я его терпела.
– Ой, ну нет, – не соглашается дядя Витя. – Часть грехов ей, может, и спишут, но все… Не знаю, не знаю. Она до сих пор с огоньком, а по молодости небось куролесила только в путь. Это никаким зятем не списать, даже самым вредным. А я не самый вредный, согласись…
У дяди Вити все легко. Он шутливо соглашается помочь кому-то с ремонтом телевизора, хотя Саше известно, что дядя Витя не шутит, а действительно ремонтирует технику, что поможет. Если у него будут комплектующие – даже бесплатно. Соглашается подкинуть завтра одну из женщин до города, где ее муж лежит в больнице после аппендицита. Мимоходом замечает на шее Саши немного пены для бритья, восклицает:
– Сашка! Ты бреешься уже, что ли? А, кажись, прошлым летом стояли тут, ждали, что ты в первый класс пойдешь! Ничего себе номер! Это моему тоже скоро надо будет станок покупать?
– Лучше электробритвой, – замечает папа. – Я почти всю жизнь электробритвой пользуюсь, а Санька где-то станок откопал мой с армии еще. И вцепился че-то, сам удивляюсь.
– Да станком как-то интереснее, – говорит дядя Витя, и Саша благодарен ему за эти простые слова.
Дядя Витя замечает и Мишу:
– А ты чего скучаешь? Мы тут нашему пару картриджей с отпускных купили, он никого не позвал? Сидит, значит, закрысил приставку.
– Тащи его, вообще, сюда! – подхватывает папа. – Наиграетесь еще.
Но это он успевает сказать уже только в спину разгоняющегося на велосипеде младшего сына.
– Ну да. Ну да. Думаешь, он услышал что-нибудь? – спрашивает мама, смеясь.
– Так подорвался, что аж воздухом обдало! – веселится дядя Витя.