– И шо?! – с ближних кресел. – И шо?!
– Перегородили дорогу пять машин – три спереди, две сзади. Стоят с ружьями.
– И шо?!
– Ничего! Содрали с каждого по сто марок!
– И отдали?
– Одна бабка заныла: «Ой, сынки, у меня ничего нет!» – а они такие: «Бабка, не гони, мы тебя щас в лес выведем и там…»
– А она шо?!
– Отдала…
Пошептались – явно водила подставил свой автобус.
Прямо за мной сорокалетний чудик – в очках, с усами, полуседой бороденкой мозолил позолоченные уши своей соседки, похожей на ожиревшую Клеопатру:
– Лишили людей достоинства… Самоуважения… Нормальной зарплаты… У меня знаете какая была зарплата в НИИ?..
Хотелось перевалиться через кресло, цапнуть его за вельветовые лацканы: «Заткнись, сука! Заткнись!..»
А он все нудил:
– Украина – это же театр абсурда! Город Глупов! Главное – культура… Без культуры нет и не может быть нормального общества…
Ночью чудик выходил вместе со всеми на обочину. Пока справлял малую нужду, влез ногами в чью-то большую. Принес обратно на подошвах.
– Блять, как муха на лапках притащил! – возмущался бывший мент Гриша. – Вот же додик!
Гришу в Харькове погнали с должности следака за излишнюю суровость – переусердствовал. Шея у него бычья. Глаза маленькие и хитрые. Мастер спорта по гиревому, борец. Он уезжал в Германию на постоянку и вез семью – красивую тихую жену, двух мелких дочек.
– Чем планируешь заниматься? – я спросил.
– В мусарню, куда ж еще? – он ухмыльнулся.
– Так язык нужен. Без него не возьмут.
– Им же хуже. Пойду в бандиты.
Ехал акробат. По контракту в мюнхенский «дю Солей». Невысокий, коренастый, с раскачанными, как у культуриста, бицепсами.
– Серега, а трудно сальто двойное делать?
– Вообще не трудно, – он отвечал. – Не гляди, что я разожрался, это минус по эстетике. Для трюков вес мне без разницы, приеду – похудею. А сальто реально хуйня. Мастерство – это под столом сальто крутить с кортов!
– Сможешь?
– А то!
Потом спрашивали меня:
– А тебе на хер твоя опера сдалась? – шутили: – Шел бы в эстраду. Вон Киркоров поет – и ничего…
За час до украинской таможни водила (сменивший вдруг лицо и голос – да просто сменщик) равнодушно предупредил:
– Скоро погранцы, ну, сами понимаете… Мне, вообще-то, по цимбалам. Ваше время, решайте сами, ждем в общей очереди или все по десять марок…
«Кожаный» хоть и лыка не вязал с Житомира, подхватил на весь салон пьяно и плачуще:
– Надо, надо скидываться! Или простоим полдня! – но сам деньги зажал.
Остальные (и я с ними) скинулись по десять пап-карл с носа.
Коллективная мзда не помогла. Автобус выстоял четыре часа. Мы с вещами поплелись через таможенный терминал – продуваемый ангар с длинными столами, кабинками.
Задастая таможенница копошилась в вещах, словно в кишках. Так грифы умело и неспешно обихаживают падаль. Мою черную сумку даже не открыла, у чудика подняла со дна гигантский шмат сала – килограмм на пять. Оказывается, у него была третья ходка через границу и немецкий вид на жительство. Вот тебе и чудик!
– Это что же у вас в Дойчланде, – спросила высокомерно и насмешливо, – сала немецкого не хватает?
– Вот представьте себе, такого замечательного, как на нашей с вами родине, нет! – произнес тот холопским тоном.
Циркач не к месту ляпнул, бухая на стол огромный свой чемодан:
– Да что вы у меня найти рассчитываете?! Золото-наркотики? – и поплатился.
Таможенница, хоть и стояла спиной, будто улыбнулась всем своим служебным задом:
– Вот теперь до костей посмотрю! – и так его перерыла, что он четверть часа ошарашенно запаковывал погром – трико в блестках, какой-то реквизит, а после в закрытой кабинке еще предъявлял на досмотр марки.
Зато «кожаного» никто и не смотрел, он спокойно блевал в обочину за терминалом. Паспорт у алкаша оказался немецкий – господский.
– Ты чего такой веселый? – хмуро спросила таможенница мента Гришу.
– А на ПМЖ еду!
Надменные поляки в вещах не копались, поинтересовались разве про алкоголь, сигареты и, поверив всем на слово, шлепнули свои транзитные печати.
И будто закрылась невидимая дверь, повернулся ключ. Началась чужбина. Бабы в автобусе недовольно пыхтели, что водила на самом деле ничего не передавал таможенникам, а присвоил деньги себе. Скорее всего, так и было. Я меланхолично тупил в окошко, и невыразимая мысль-пиявка тянула кровь из души. Куда еду? Зачем? Устроил себе ссылку на три месяца.