Олег подхватил заразу на институтском собрании. Организовали трансляцию, запросто можно было остаться дома, не заболеть. Он все-таки поехал, взял такси, чтобы не толкаться лишний раз в чумной толпе, и помчался, потому что заведовал в их институте секцией, был маленьким, но начальником и планировал кое-что обговорить с начальством повыше, что удобнее обсуждать глазами, полуулыбкой, движением бровей. Да, грант из фонда, который нужно было правильно распределить… Но сейчас все это уже не имело ни малейшего значения. Это начальство повыше, сухопарый, лысоватый, полный кипучей энергии и чем-то смахивающий на прораба Владимир Андреевич Шмаков и заразил Олега и еще одну сотрудницу. Все они были, конечно, без масок. Шмаков о том, что заразен, разумеется, не знал. Сам он выздоровел быстро, молодая сотрудница тоже отделалась трехдневным насморком, и только Олег увязал в болезни все глубже. Несмотря на тонны таблеток, которые проглотил по совету знакомого врача, рекомендованного ему все тем же Шмаковым и лечившего его в вотсапе. Таблетки неминуемо должны были снизить температуру. Они и снизили, но лишь на первые сутки. Потом столбик скакнул до 37, топтался там несколько дней и вот, на исходе второй недели, дернулся дальше, а сегодня утром у него было уже 39 и 2. Дышать становилось все тяжелее. Он постоянно кашлял, захлебывался кашлем и все сосал, рассасывал проклятый этот шалфей.
Скорая приехала через обещанные полтора часа, веселые космонавты в белом быстро заполнили бумажки, послушали, как он кашляет, и велели собираться в больницу. Олег очень хотел спросить, так ли это необходимо, но удержался, не стал. Ася помогла ему надеть пальто, ботинки кое-как зашнуровал сам, на улице было тепло, солнечно, и все же он обмотался шарфом и ткнул в карман шапку – непонятно, надолго ли, неясно, когда домой. Взялся за лямку рюкзака и тут же опустил: неподъемно.
– Что ты туда положила? – прошелестел он и тут же закашлялся. Высоченный худой парень-медбрат легко подхватил эту каменную тяжесть, и они двинулись из квартиры прочь. Олег все-таки задержался на миг в коридоре, оглянулся, бросил прощальный взгляд на кабинет, компьютер, книги, диван с кое-как наброшенным пледом – и вновь убожество того, что останется здесь после него, убожество по сравнению… да-да, с цветущей сложностью в нем проткнуло его так резко и больно, что он застонал. Наткнулся на соболезнующий взгляд Аси. Отвернулся и двинулся к лифту.
Его положили в отдельную палату. Высокая, застланная белоснежной простыней кровать c железной спинкой, стакан с кислородом на стене, прижатый к подоконнику узкий стол и ветхий шкаф из ДСП с одинокой пластмассовой вешалкой – ничего лишнего. За окном, занимавшим всю стену, сиял янтарный осенний пейзаж – росли деревья больничного парка. И никого. Ни кашляющих стариков-сталинистов, ни унылых остроумцев, сыплющих анекдотами с бородой до земли, ни конкретных мужиков с тяжелым взглядом – один. Неслыханное везение. Все Ася. Уже когда она бросила в фейсбуке клич: едем в такую-то больницу, нет ли у кого знакомых? Срочно! И сейчас же какой-то неизвестный Олегу Асин приятель откликнулся, спросил, чем можно помочь, Ася написала про отдельную палату, врачей, и вот результат. Пока он шел сюда по длинному коридору, он заметил, что в обычных палатах много свободных мест – пока, очередная волна пандемии явно только поднималась.
Олегу было нехорошо, снова жарко; кашляя и задыхаясь, он кое-как переоделся в футболку, легкие спортивные штаны, лег на свою жесткую ровную кровать, сунул в нос трубочки с кислородом, забылся. Кто-то с ним говорил – медсестра с русой челкой и влажными серыми глазами над маской просила придвинуть ближе руку и все равно никак не могла поставить ему катетер, пришла вторая, пожилая, опытная, все сразу получилось, он глядел на них сквозь дымку забытья и жара. К вечеру Олег очнулся и понял, что чувствует себя намного лучше, почти совсем хорошо, температура явно упала, дышалось легче. Он сейчас же поднялся, переложил в шкаф брошенные кое-как джинсы, свитер, зашел в свой отдельный туалет, обнаружил там даже душевую кабину с ездящей пластмассовой дверью и остался доволен. Тщательно почистил зубы, умылся. Подумал, что надо бы побриться, но отложил, решил поберечь силы. Снова лег, подключил кислород. Отделение шумело и кашляло там, за стеной: кто-то громко шаркал, кого-то везли в палату, расхлябанная каталка звенела на весь коридор. За окном было уже совсем темно, он так и не успел как следует разглядеть, что там. Ничего страшного, завтра.