Георг Шефер сообщил, что если немецкое командование точно узнает о их добровольной сдаче в плен к русским, то их родители будут расстреляны. Есть такой приказ фюрера.
– Допустим, что все это так. А где гарантии того, что вы оба не подосланы к нам этим командованием с каким-нибудь заданием? И вся эта добровольная сдача в плен подстроена специально? А? – сказал Дудинцев, глядя прямо в упор в глаза Шеферу.
Я перевел эти слова как можно точнее. Шефер выдержал взгляд Дудинцева и спокойно ответил:
– Наши генералы не будут выдавать свои секреты, а мы передаём вам секретную схему расположения наших частей на плацдарме и их огневые средства. Вот, смотрите, – он взял лежавшую на столе карту и развернул ее.
Я глянул на карту из-за спины Тараненко. Это была оперативная карта Одерского плацдарма фашистов с подробными данными огневых средств и укреплений, как наших, так и немецких. В левом верхнем углу стояла надпись «Совершенно секретно».
– Обозначено точно. Даже штаб нашего полка успели нанести. Вот гады! – сказал Дудинцев, не скрывая, что ему неприятно, что немцы знают местонахождение его штаба.
Густав Фурман был доволен произведенным эффектом. Он сказал:
– Эту карту мы случайно украли у одного подвыпившего офицера 67-го отдельного батальона, в котором мы оба служили. Там сейчас наверняка творится невообразимый переполох. Обратите внимание сюда, здесь показано большое минное поле, которое надежно прикрывает наши позиции на плацдарме. О его существовании вы, вероятно, даже не догадываетесь.
Тараненко, который до сих пор не принимал участия в допросе, спокойно сидел на стуле и слушал мои переводы, вдруг быстро подошел к столу и стал внимательно рассматривать карту.
– Минное поле здесь нанесено не точно. Разрешите, товарищ подполковник, – он взял карандаш, лежащий у руки Дудинцева, и провел им по карте, обозначая точную границу немецкого минного поля.
Фурман не ожидал этого. Он считал, что делает большую услугу русским командирам, открывая секрет наличия большого минного поля, а оказалось, что русские знают об этом поле, и знают больше, чем он. Ожидаемого им эффекта не получилось. Шефер пододвинулся поближе к столу и сказал:
– У нас есть еще одно секретное сообщение.
– Говорите.
– С большим трудом нам удалось сфотографировать заминированные опоры железнодорожного моста через Одер в районе станции Альт-Кюстринхен. Сейчас этот мост служит основным средством сообщения немецких войск, находящихся на плацдарме. Если плацдарм удержать не удастся, то при отходе этот мост будет подорван. Эти снимки вас должны заинтересовать.
– Покажите их.
– Пленка еще не проявлена, она в фотоаппарате.
– Где фотоаппарат?
Немец неопределенно пожал плечами и, улыбаясь, сказал:
– Руський зольдат, цап-царап!
– Значит, у них был еще и фотоаппарат! – с негодованием воскликнул Дудинцев. – Капитан, что Вы скажете на это?
Тараненко шагнул к двери и громко крикнул:
– Чеботарева к подполковнику!
Через минуту на пороге появился Виталий. На его лице сияла обворожительная улыбка, он был готов принимать поздравления.
– Где фотоаппарат? – строго спросил капитан Тараненко.
– Какой фотоаппарат? – машинально переспросил Виталий, изменяясь в лице.
– Я спрашиваю, где фотоаппарат? – капитан сжал кулаки и стал медленно приближаться к разведчику.
– Будет фотоаппарат, через десять минут он будет здесь, – пролепетал Чеботарев, пятясь в дверной проем, потом сорвался с места и стрелой вылетел из комнаты.
– Черт знает, что у вас творится, – выругался Дудинцев и, глядя на Тараненко, добавил, – Ну капитан, доберусь я до вас. Вот с плацдармом покончу, займусь вами. Помяните мое слово.
Наступило неловкое молчание. Жмуренко заговорил первым:
– Пусть расскажут, как они совершили побег, как им удалось бежать самим, да еще и прихватить с собой нашего пленного разведчика?
Оба пленных солдата заулыбались, когда я перевел им эти слова. Вот что они рассказали. Виктор Кондрашов работал на кухне одного немецкого подразделения, колол дрова, чистил картошку, выносил помои, ухаживал за лошадьми. Когда Густав Фурман задумал побег, он открылся в этом своему товарищу Георгу, который сразу согласился, и они уже оба договорились прихватить с собой русского пленного солдата, чтобы убедительнее показать искренность своего поступка. Несколько дней Фурман внимательно приглядывался в Кондрашову, потом познакомился с ним поближе, стал давать папиросы и старался расположить его к себе. Это ему удалось. Но, когда они предложили ему бежать за Одер, то Виктор решительно отказался, он принял это предложение за провокацию, Фурман и Шефер выждали несколько дней и снова предложили участвовать в побеге и снова получили отказ. Тогда они заявили, что лодка готова, и они сегодня ночью отправляются к русским в плен. Тогда Виктор согласился. В два часа ночи они встретились в условном месте и незамеченными вышли на берег. Здесь в прибрежных кустах и зарослях они нашли заранее спрятанную ими лодку, благополучно переплыли Одер и сразу же попали в руки разведчиков.