Продвигаясь вперёд, разведчики стали обращать внимание на то, что всё чаще стали попадаться на глаза какие-то небольшие аккуратные холмики со встроенными и закрытыми дверцами. Вот появилась широкая аллея, по обеим сторонам которой возвышались земляные валы, стали встречаться и железобетонные тумбы непонятного назначения и вкопанные в землю металлические трубы большого диаметра с колпаками наверху.
Охранную вышку с пулемётом первым заметил сержант Филипп Зверев и вовремя предупредил своих товарищей. С вышки ударил немецкий скорострельный пулемёт. Пули прошили несколько тонкоствольных сосёнок, которые, как люди, вздрогнув, попадали на землю. Вышек было несколько, между ними проходил земляной вал и ещё один сеточный забор, но уже с воротами и будкой.
– В укрытие! – кричит Иван Прокопьев.
В это время старший сержант Алексей Волокитин, сделав короткую перебежку, свалился в какую-то яму, вырытую для проведения строительных работ. На дне валялись доски, кирпичи и железобетонные балки. Перешагнув через одну из них, он неожиданно встретился глазами с человеком, грязным и чумазым, который высовывался из-за кирпичной кладки. Точнее говоря, из-за кирпичной кладки показалась только его лохматая голова, но так близко, что её можно было достать рукой. Человек этот тоже замер от неожиданности и удивлённо смотрел на Волокитина. Потом чуть-чуть улыбнулся и осторожно стал протягивать к нему свою руку с вытянутым указательным пальцем. Потом ещё раз улыбнулся и сказал: «Москва!» ударил себя в грудь и радостно воскликнул: «Париз!»
Конечно, это был не фашист. Волокитин понял, что этого человека заворожила, как это было уже не раз, красная пятиконечная звёздочка на его пилотке. Волокитин ткнул в его грудь пальцем и спросил:
– Ты кто?
Тот схватил его за руку и громко закричал:
– Москва – Париз! Москва – Париз!
Волокитин с негодованием вырвал свою руку и сердито сказал:
– Но-но, осторожней! Потом повернулся и громко крикнул:
– Ребята, сюда! Посмотрите, кого я встретил!
В эту неглубокую яму мгновенно сбежались почти все разведчики. Они удивлённо смотрели на грязного незнакомца и ждали меня. Я прибежал последним.
– Иван, поговори с ним и узнай, кто он такой и как тут оказался, – сказал мне Прокопьев.
Конечно, я тоже понял, что это был не солдат и даже не немец. Но по-немецки он говорил неплохо, но очень быстро и эмоционально и я с трудом прослеживал его мысль. Из его длинного и путаного монолога я узнал новость, которой поспешил поделиться с разведчиками.
– Ребята, оказывается под нами в земле находится большой завод. Там сейчас много невольных рабочих. Их сотни, русских, поляков, бельгийцев и других национальностей. Этот парень – француз, его зовут Пьером. По вентиляционным каналам он поднялся наверх, разобрал кирпичную стенку, чтобы посмотреть, что делается на поверхности и встретился вот с ним – с Волокитиным.
– Здорово! – воскликнул Филипп Зверев. – Спроси, много ли там внизу фашистов?
Я перевёл этот вопрос Пьеру и его ответ разведчикам.
– Фашистских солдат там нет, одни мастера, да «капо». Вчера спускались полицаи, работы остановили, всех рабочих загнали в блоки и выключили электричество и вентиляцию.
– Капо? Что это такое? – спросил Виталий Чеботарёв.
Я знал по прошлым встречам с узниками концлагерей и ответил без помощи Пьера:
– Капо – это надзиратели из числа самих же заключённых или в данном случае рабочих. Они выслуживаются перед немцами и издеваются почище их.
Иван Прокопьев подошёл ко мне поближе и сказал:
– Спроси, можно ли нам вмести с ним спуститься в подземелье и выйти из него где-нибудь в другом месте?
Пьер на это радостно ответил:
– Конечно, можно. Я вас проведу по всем коридорам жилых блоков. Я всё там знаю. А как будут рады рабочие, когда увидят вас. Имейте в виду, спускаться тяжело и опасно, ведь шахта глубокая и отвесная, к тому же еще сплошная темнота. Но у моего товарища, который ждет меня на дне вентиляционной шахты, есть электрический фонарик.
– Фонарики есть и у нас, – ответил я Пьеру.
– Было бы неплохо через подземный завод выйти в тыл вот к этим! А? Как выдумаете? – спросил Прокопьев у разведчиков, указывая стволом автомата на сторожевые вышки врага.