Неожиданно выяснилось, что каждому из завсегдатаев «оливковых» летучек что-нибудь да известно, каждый вдруг что-либо вспомнил, где-то что-то узнал, случайно наткнулся на некие обстоятельства, которые объясняли исчезновение Зобры и оправдывали самые худшие подозрения. Поэтому меня едва ли удивил старый учитель Зобры, когда при нашей встрече на конкурсе самодеятельных чтецов он припомнил, что его ученик вечно «терзался сомнениями», чем весьма невыгодно отличался от прочих учеников, ибо подвергал сомнению даже очевидные истины.
Я от души сочувствовал нашему главному редактору: ведь если Зобры, как и его предшественник, станет невозвращенцем, а такого известия мы ожидали буквально с часу на час, то всю тяжесть ответственности придется нести именно шефу. Уже по его лицу, с которым он сидел на очередной летучке, было видно, как шеф переживает. Он поручил вести летучку внешнеполитическому редактору и, казалось, безо всякого интереса отнесся к заявлению для печати, которое мы предварительно обсудили и окончательный текст которого велели подготовить мне. Решено обвинить Зобры в нелегальном вывозе валюты и в похищении редакционных материалов. Пока я записывал раздававшиеся со всех сторон подсказки моих коллег, телефонистка с коммутатора объявила, что поступил срочный телефонный разговор из Стокгольма.
На сей раз шеф не взял трубку сам, а попросил сделать это внешнеполитического редактора. Каждый из нас подумал, что вот сейчас секретарша из стокгольмского корпункта огласит давно ожидаемую страшную весть. И вдруг послышался голос Зобры. Как весело рассказывал он о своей аварии! С каким юмором описал дни, которые провалялся на глухом хуторе, где обитали самогонщики! Он даже не замедлил предложить для рубрики «Пестрая смесь» корреспонденцию под названием «По вине косули». Лиц наших он, разумеется, не видел — а мы сидели окаменев и хранили ледяное молчание, — однако Зобры все же догадался извиниться за запоздалый звонок, после чего попросил дальнейших инструкций.
Неожиданно трубку потребовал главный редактор; с закрытыми глазами, на одном дыхании он приказал Зобры немедленно вернуться в редакцию и добавил в напряженную тишину:
— Потрудитесь сообщить телеграммой время прибытия.
Потом шеф бросил трубку и, не прощаясь, стремительно покинул конференц-зал, а мы остались сидеть, остолбенев от удивления.
Через десяток минут я все узнаю: ведь я телеграфировал им время приезда, значит, меня кто-то встретит — хорошо бы Барато, хорошо бы именно он, потому что с ним можно говорить откровенно и обо всем, а я и хочу узнать все.
Опоздание не объявлялось, значит, остается меньше десяти минут; несомненно, он будет потрясен, разгневан, выйдет из себя, захочет опровергнуть все, что выплыло наружу за то время, пока он числился без вести пропавшим. Только с каким красноречием ни оспаривай частности, нашего общего мнения ему уже не изменить, нет, не изменить, ибо в этом мнении мы единодушны.
■ Из рубрики "Авторы этого номера"ЗИГФРИД ЛЕНЦ (SIEGFRIED LENZ; род. в 1926 г.) — немецкий писатель (ФРГ). Автор романов «Коршуны в небе» («Es waren Habichte in der Luft», 1951), «Городские толки» («Stadtgesprach», 1963), «Утрата» («Der Verlust», 1981), «Полигон» («Exer-zierplatz», 1985), сборников рассказов «Нежная Зюлейка» («So zartlich war Suleyken», 1955), «Такой вот конец войны» («Ein Kriegsende», 1984). Широкую известность принес автору роман «Урок немецкого» (опубликован в «ИЛ», 1971, № 5 — 7). На русский язык переведены также романы «Хлеба и зрелищ» (М., 1975), «Живой пример» (М., 1977), «Краеведческий музей» (М., 1982), сборники рассказов «Запах мирабели» («ИЛ», 1977, № 1), «Эйнштейн пересекает Эльбу близ Гамбурга» (М., 1982), притча «Время невиновных» (М., 1982) и др. Творчество 3.Ленца отмечено несколькими литературными премиями, в 1988 г. он награжден Премией мира, присуждаемой Союзом германской книготорговли. Публикуемые рассказы взяты из сборника 3.Ленца «Сербиянка» («Das serbische Madchen», Hamburg, Hoffman und Campe, 1987).
■