Год за годом Джордж вел на своем клочке земли борьбу с природой. Молчаливый, упорный, он работал как одержимый, старился до времени и ожесточался сердцем. Борьба с природой и невзгодами сделала его замкнутым, угрюмым. Миссис Джиллард знала, что и у других женщин мужья ведут такую же жестокую борьбу за существование. Большинство окрестных фермеров жаловались, что банк «уже поставил им пиявки».
Бывало, впрочем, что кому-нибудь из фермеров посчастливится засеять много земли в урожайный год и расплатиться с долгами. Но когда Джордж засевал много, не выпадало ни капли дождя, а когда мало, — урожай был хорош, и потому всякий раз они оставались в убытке.
«А ведь он совсем не дурак, этот Джордж», — говорили про него в Ялла-Уинди. Минни самой не раз доводилось это слышать. Конечно, Джордж не хуже других умел вести хозяйство, но неудачи преследовали его из года в год, как, впрочем, и многих других фермеров. Ведь рассчитывать на урожай да еще на высокие цены на рынке — это что-то вроде лотереи: все зависит от случая.
Так прошло пятнадцать лет, а в этом году банк отказал им в отсрочке платежа по закладной, и Джорджу было предложено убраться со своей фермы до рождества. Это поле, которое он засеял, теперь принадлежит не ему, а «Большому Западному банку», и урожай с него снимет кто-то другой.
Босоногий подросток, тощий и белобрысый, вынырнул из-за угла дома.
— Мама спрашивает: поедете вы на городской бал в Ялла-Уинди, миссис Джиллард? — едва отдышавшись, выпалил он.
Минни Джиллард улыбнулась и взглянула на дорогу. Там, в рессорной двуколке, восседала фермерская чета в окружении кучи ребятишек.
Дать ответ она не успела: во двор вкатила высокая таратайка, запряженная парой заморенных лошаденок, которыми правил Джордж.
— Что ему нужно? — спросил Джордж, взглянув на мальчишку.
— Миссис Барнхэм прислала узнать, поедем ли мы на бал, — объяснила Минни.
— Поедем, — сказал Джордж.
— Передай маме, что мы, верно, заглянем туда по дороге на Благодатные Холмы, — сказала миссис Джиллард мальчику.
Тот убежал, а Джордж вылез из таратайки. Он направился к фиговому дереву и молча стал перетаскивать сундук и ящики в таратайку. Потом подошел к жене. Ему хотелось чем-нибудь облегчить ей эту минуту, но он не находил слов.
— Погляди, — сказала она.
— Ну, что еще? — проворчал он, боясь, как бы она не вздумала плакать.
— Рождественские деревья… — Голос миссис Джиллард дрогнул. — Как пышно они цветут! Помнишь, мы с тобой читали в газете… Кто-то сделал открытие, что рождественское дерево — паразит. Оно своими корнями присасывается к корням других деревьев и тянет из них соки. Вот почему оно все в цвету, как золотом осыпано.
Джордж пробормотал что-то себе под нос. Он делал вид, будто не понимает, что у нее на уме. Джордж очень сдержанный, замкнутый. Она никогда не решалась приставать к нему с разговорами и много своих дум таила в себе. Они молча стоят рядом, глядя, как буйно цветут деревья в глубине долины, за пшеничным полем.
Джордж беспокойно потоптался на месте.
— Ну, ты собралась? — спросил он.
Она кивнула. Слова не шли у нее с языка. Она боялась взглянуть мужу в глаза.
— Крепись, Минни! Крепись! — сказал он.
— Я креплюсь, — отвечала Минни.
Она надела черную соломенную шляпку, и они с Джорджем направились к таратайке. Он взобрался на сиденье и взял вожжи. Минни уселась рядом, и они тронулись в путь, оставляя навсегда Веселые Озера и свой добрый, уютный дом с облупившейся кое-где от солнца известкой, и навесы из валежника, и темневшую вдали за домом деревушку, и переливающееся золотом пшеничное поле с брошенной на нем жнейкой… Они не обмолвились ни словом и ни разу не оглянулись назад. Они навеки покидали дом, который построили своими руками, и землю, которую любили и на которой трудились столько долгих лет, но со стороны могло показаться, что Джордж Джиллард и его жена Минни отправились, как всегда, в Ялла-Уинди на базар.
Уже смеркалось, когда вдали показался городишко. В нем имелись два-три трактира, несколько лавчонок, кузница, вокзал, склад, две церкви и городской клуб. Из окон клуба в темноту лились потоки света. Там гремело фортепьяно, заливалась скрипка, вздыхал аккордеон, приглушая шарканье ног, веселые возгласы, смех…
Чета Джиллардов вступила в зал и была встречена тепло и сердечно. Джордж присоединился к группе мужчин, стоявших возле дверей. Здесь были фермеры, кое-кто из соседей. Минни прошла дальше — туда, где на скамейках, расставленных вдоль стен, разместились женщины со своими ребятишками в отутюженных костюмчиках и в чисто выстиранных, подпоясанных пестрыми кушаками платьицах.