Первой на опасную сцену снова входила Здена Томечкова. Гавел подождал минуты две за дверью. В канцелярии слышался разговор, но нельзя было разобрать ни слова. Никто, однако, не повышал голоса, и это было хорошо. Гавел взял чемодан в левую руку— правая должна быть свободной. Два-три раза проверил, легко ли вытаскивается оружие. Затем открыл дверь. Идя по коридору, он видел перед собой Барту, который направил на него пистолет. Не обратил на это никакого внимания, словно в общежитии такие игры — обычное дело.
Барта докурил очередную сигарету и раздавил окурок каблуком, на паркетном полу лежало уже пять или шесть окурков.
Подполковник направился к заведующей. На Якеша и Коуржила старался не смотреть. Пани Томечкова сидела посреди комнаты за письменным столом, на угол которого Коуржил клал Барте зажженные сигареты; перед нею была книга регистрации жильцов общежития. Гавел поставил чемодан в сторону, чтобы он никому не мешал, и начал:
— Пани заведующая! Пришел сообщить, что меня поселили в ваше общежитие. — Хорошо, если бы нашлась тихая комната на одного или двоих.
— Это попозже. А пока покажите свое удостоверение.
На минуту спина подполковника закрыла от Барты обоих криминалистов, став для убийцы единственной мишенью. Наконец Гавел смог посмотреть в глаза старшему лейтенанту и младшему лейтенанту. «Внимание, ребята!» — просигнализировал он им взглядом. Затем медленно достал удостоверение, раскрыл его и повернулся так, чтобы хоть немного видеть Барту и определить расстояние между собой и им. Расстояние хорошее, достаточно одного прыжка.
— Имя? — спросила заведующая общежитием.
— Хорват Андрей, родился 4 ноября 1921 года.
Здена Томечкова писала как во сне. Знала, что сейчас произойдет что-то, что останется в памяти на всю жизнь. «Хорват Андрей» все диктовал: женат, имею двоих детей, жена Мария, девичья фамилия Бобокова…
— Помедленнее, — попросила Томечкова.
«Золотая женщина», — подумал подполковник. Он слегка расслабился и чуть-чуть повернулся к Барте, который пока еще ничего подозрительного не замечал. Сейчас, именно сейчас нужно, чтобы кто-нибудь из тех двоих привлек к себе взгляд убийцы. И Якеш все понял. Он резко положил телефонную трубку и произнес раздраженно;
— Этрт телефон всегда такой дурацкий? Барта, не хотели бы вы теперь поиграться с ним часа два?
Преступник не успел ответить. Подполковник молниеносно подскочил к нему. Барта издал вопль — то ли боли, то ли испуга, то ли злобы, то ли разочарования. Удар тяжелого тела бросил его на полки с бельем. «Надо схватить пистолет, — подумал Гавел, — правая рука у него свободна». Гут же подскочил Коуржил, отметив, что подполковник крепко сжимает тело Варты и его левую руку.
— Внимание, правая! — закричал Якеш и бросился в кучу.
Рука с пистолетом на секунду была прижата к полке, но каким-то образом убийце удалось освободить ее. Коуржил заметил эго. Жизнь или смерть зависели от быстроты реакции. Он ударил Барту в лицо и бросился к оружию. Но не успел схватить. Оглушенный грохотом младший лейтенант почувствовал резкую боль в левом запястье и через мгновение услышал стон. Но стонал не он. Простыни рядом на полке окрасились кровью. Подполковник ослабил «объятья», и Барта сполз вниз.
— Вот его оружие, — сказал Коуржил.
Младшего лейтенанта отвезли в больницу, в хирургическое отделение. Вацлав Барта не нуждался в скорой помощи, он уже годился только для вскрытия. Он сам выстрелил в себя. На правой стороне шеи, в двух сантиметрах от сонной артерии, был виден след от выстрела. Пуля пробила ему голову, раздробила шейный позвонок и застряла в левом запястье Коуржила. На полу около мертвого лежал пистолет калибра 7,65 мм — то самое оружие, которое Вацлав Барта украл, совершив нападение на Марию Коут-нову в проходной склада строительно-монтажного управления.
Подполковник Гавел услышал позади себя всхлипывания. Здена Томечкова плакала.
— Мне жаль его. Такой молодой, — прошептала она.
Он взял ее как можно нежнее за руку и подтолкнул к выходу.
— Идите. Это уже не для вас. Вернетесь, когда все будет в порядке. Вы были великолепны, лучше ста мужчин, вместе взятых. Ты тоже иди, — повернулся он к Якешу, — сейчас здесь будет полковник. Не хочешь пойти домой?
— Вовсе нет, — засмеялся Якеш.
— Тогда поедем в штаб.
— Я лучше пойду пешком. Жизнь кажется прекраснее, когда идешь пешком, греясь в лучах майского солнца, среди флагов и транспарантов.