— Абсолютно по-разному, — живо подтвердил Логойский.
— О-о-о, это здесь. Пани Мельчаркова!
— А-га! Мельчаркова. Знаю. Вот совпадение! — удивился Логойский.
Он сразу узнал эту маленькую, худенькую женщину с милыми светлыми глазами и застенчивой девической улыбкой. Это к ней вместе с врачом «Скорой помощи» он привозил в октябре мужа. Она его тотчас узнала. И только теперь Логойский вспомнил, где он видел румяное, чуть-чуть глуповатое лицо найденного на улице человека, который ему тогда показался знакомым. Конечно, он видел его на участках, и ее видел, но не так часто, потому что не заходил на тот конец поля.
— Я вас тоже несколько раз видела на участках, — застенчиво улыбнулась Мельчаркова. — Я вас сразу узнала, когда вы с доктором приходили. Только это был такой страшный день, что я ничего не сказала. Совсем тогда голову потеряла.
Мельчаркова ничего не требовала с Логойского, лишь бы он обрабатывал участок и выплачивал в правление, что полагается.
— У мужа очень больное сердце. Доктор сказал, что ему с полгода надо лечиться, — она покраснела и улыбнулась еще застенчивее. — Но на полгода вам нет расчета брать, я вам отдам участок на год. А если этого мало... то на два. Я уже сказала в конторе. Они согласны. Стройный говорит, что если вам отдать, то в хорошие руки. И все так говорят.
Поговорив немного, Стройный пошел на свой участок заготовлять компост, а Мельчаркова объясняла Логойскому, что одной ей никак не справиться на участке: теперь ведь ей приходится работать за двоих. Она была портнихой и раньше еще работала в бельевой артели. Но теперь надо и на дом брать у соседей разную починку, переделку. У нее мальчик и девочка. Дети ходят в школу. Мальчик учится музыке, говорят, что очень способный, может, выйдет из него артист.
— Как приду с работы, надо сразу детям обед приготовить и еще там что-нибудь. Знаете, дома всегда дела хватает. Вечером надо подрабатывать, больше всего дают петли на чулках поднимать. И все срочно, срочно. Да учтите, что детей надо обшить, обстирать, одежду починить. Я, — добавила она, — хорошо бы зарабатывала, если бы открыть мастерскую. Я не только белье — дамские костюмы и пальто шью. Раньше у меня была мастерская. Да налоги очень высокие. И за свет дороже берут, мне не вытянуть одной. Известное дело, другие времена. Надо привыкать. Если бы только муж... не болел. Да, вот что, — вспомнила она, — фруктовые деревья вы мне оставьте. Это для детей.
Так Логойский приобрел, наконец, участок и на следующий год, в конце августа, принес Осецким чудесную дыню.
— Для дегустации, — сообщил он. — Сладкая ли? Может, вы знаете такую книжку: Гостомский, «Хозяйство». XVI век. Уже тогда в Польше разводили дыни. Разумеется, привилегированные классы, так? Там написано: «Дыни должны быть большие, сладкие и ароматные». Ну, в этом году инсоляция была слабая. Но я хотел бы знать! Объективно. Сладкая или нет?
— Вот вы какие вещи выращиваете, — удивилась Ванда.
Она думала, что Логойский будет для себя разводить овощи: горох, фасоль, капусту, картошку, морковь.
— Experiment[25] — выкрикнул он. — Посадил семена трех сортов: советский, английский и с наших опытных станций. Это английский. Ранний. Но принесу пробу от каждого. Вы мне скажете, какая разница. Difference![26] А-га! Покорнейшая просьба: после употребления — зернышки мне. Для селекции подходящих к нашим участкам сортов. Трудная задача. Difficile![27] — выкрикнул он снова по-французски, ставя ударение на первом слоге.
— Очень трудная? — из вежливости осведомилась Осецкая.
— Как же, случайные связи с окружающими растениями. Ты посадишь дыни, а сосед — огурцы, здесь же. Но ка-ак же, люди уже интересуются. Дыни — это и вкусно и способствует обмену веществ. Хотя тыква лучше. Но дыня и на рынке в цене.
— А я очень люблю арбузы.
— Будут. Случайно я достал один американский сорт. Есть и семена украинского. Уже много любителей. Серьезное дело. На будущий год постараемся соединить соседние грядки, чтобы грядки для дынь... Но я, может, вам надоел? Подумаете: вот старый маньяк.
— Нет. Обожаю старых маньяков, — серые глаза Осецкой искрились шаловливым смехом.
— Можно и на участках добиться изоляции, предохраняющей от случайных связей с огурцами, — продолжал Логойский, сам над собой подсмеиваясь, улыбаясь, как испуганный шалун-мальчишка.
Дыня оказалась не очень сладкой, однако сочной и ароматной. Зато сладкими и еще более сочными оказались помидоры Логойского, в один прекрасный день расцветившие полку у Осецких ярким и оригинальным красным цветом.