Осуществленная мечта Логойского выглядела не так, как все соседние участки, и не очень понравилась Ванде Осецкой.
Здесь не было красивых дорожек, обложенных камешками и кирпичами или обрамленных цветами. Везде были вырыты канавки, полные мутной, желтоватой воды. На двух противоположных концах участка, в разных направлениях и на разной высоте расположились арбузы и дыни. Одни — на высоких призмообразных грядках, другие — прямо на земле, третьи свисали с продолговатых бугорков. Не красило участка и применение различных способов изготовления компоста. Возле беседки лежали заржавелые куски труб, в ямке поблескивала перемешанная с водой глина, рядом громоздилась бурая груда размельченного торфа.
— Что это? — спросила слегка разочарованная Ванда.
— Пока ничего нет. Но будет. Земляные горшочки. Вы слыхали про них? Это уже не ново, известно лет пятьдесят. Важное у... усовершенствование, да? Для рассады. Ускоряет вегетацию, ну, и так далее. Я хочу сконструировать приспособление... чтобы делать земляные горшочки в количестве, нужном для огородников. Если вы интересуетесь...
Ванда не очень заинтересовалась...
— Рационализация? — засмеялись ее серые глаза. — Вы, конечно, выдумали что-то сверхостроумное, но я в этом не разбираюсь. Фрукты у вас чудесные.
— Фрукты не мои. Деревья остались за Мельчарковой.
И Логойский рассказал, что уже третий год Мельчаркова, жена обойщика, уступает ему этот участок. Ее муж так и не вылечился от своего сердечного заболевания. И от пьянства тоже. Как поработает, попадает в больницу. Уже два раза побывал в заведении, где лечат алкоголиков. И в данный момент находится в больнице.
— В той, что раньше называлась... Сейчас вспомню... ох, склероз... Но люди этой больницей недовольны. Кажется, неважная.
— Ну, да. Еще есть и такие больницы. Но вы посмотрите, сколько людей может теперь лечиться. Все, до последнего ночного сторожа... — Осецкая запнулась и поправилась: — до самой простой, недавно еще совсем темной бабы, все теперь рассуждают насчет просвечивания пневмоторакса, рентгена. В нашем магазине я однажды слышала, как две бабы рассуждали о почечных лоханках: мол, если лоханки, то в анализе не должно быть белка, а только лейкоциты. Люди и не сознают, как они изменились. А насчет больниц... — тут Ванда умолкла, заметив под кустом сирени плетеное кресло, которое они с мужем недавно обрекли на уничтожение, потому что ремонтировать уже не было смысла. «Прошу прощения, — сказал тогда Логойский. — Я его заберу». Она засмеялась: «На склад старья? Пожалуйста». А теперь поглядите, как Логойский привел в порядок эту старую рухлядь. Ножки были красиво оплетены, порванные прутья прибиты мелкими гвоздиками, кресло снова вернулось в строй.
— Ну-у! — Осецкая улыбнулась. — Вот это мастер.
— Использование отходов, — подхватил, оживившись, Логойский. — Правильный принцип. Очень правильный. Вот вам мой bon repos[30], — движением руки пригласил он Осецкую.
— А насчет больниц, — продолжала Ванда, — я вам вот что скажу. Теперь смотрят, кто больной. Если это передовой рабочий или ученый, артист, активный деятель, вообще человек заслуженный, то, пожалуйста, все к его услугам, даже в самой плохой больнице.
— А раньше, да, все было к услугам того, — Логойский сделал движение пальцами, как бы считая деньги, — у кого злотые водились. Ну, а нынче... Более морально! — выкрикнул он, энергично тряхнув головой. — Более морально!
— Пойдемте, посмотрим еще на участки, — предложила Осецкая. — Здесь очень красиво.
Вокруг и правда было красиво. В теплом сентябрьском воздухе играли красками плоды на заботливо ухоженных деревьях. От цветов прямо-таки рябило в глазах, а овощи были крупные, дородные. Кудрявые заросли садиков сияли веселым блеском урожая. Уже несколько недель не было дождя, но участки великолепно обеспечивались водой, густая сеть кранов позволяла без труда поддерживать влагу, — все огородники уже давно заработали на приобретение резиновых шлангов. Даже у Логойского был шланг, искусно склеенный из кусочков, но действующий исправно. Беседки на участках тоже пережили основательную эволюцию; это были уже, как правило, маленькие деревянные домики, иногда с отгороженной кухней, с окнами, занавесками, оплетенные цветущей красной фасолью, вьюнком или диким виноградом. Некоторые были лишь местом отдыха после работы, но в большинстве домиков можно было заночевать с субботы на воскресенье и даже устроить что-то вроде «дачи» для жен и детей работающих. На участках кипела жизнь.