Рой был напастью, которая медленно убивала степь. Эрлэг-салхи, ветер смерти — вот как его звали люди. Шаманы поклонялись ему, как богу, прося смилостивиться. Да только Рой не слушал их молитвы. Он просто жил.
— Три дня, — сказал Нэргуй. — Да зачем ты спрашиваешь? Ты и сам умеешь считать не хуже меня. И уж точно не хуже этого остолопа, — он ткнул локтем сидящего рядом ученика.
— Я пришёл к тебе за советом, мудрейший, — проговорил Дэлгэр. — Я задумал большое дело.
— Не говори. Знаю. Даже слепой и увечный знал бы, умей он видеть так, как я.
Дэлгэр в ожидании склонил голову.
— Ты! — Нэргуй снова пихнул локтем ученика. — Принеси нам молока, да поскорее!
Ученик молча поднялся и выскользнул наружу, откинув полог юрты. Он был безымянным, как и полагается слуге шамана. Потом, когда старый Нэргуй умрёт, он сам станет Нэргуем и будет говорить с духами, но сейчас он — всего лишь мальчишка. Дэлгэр и сам, покуда был жив его старший брат, чуть не стал учеником. Только не сумел он расстаться с прежним именем, а без этого шаманом не стать.
Зато он стал ханом.
— Я видел, как жёны твоих молодцов шьют бурдюки из кожи, — сказал Нэргуй. — Видел, как баатары скакали к Чёрным озёрам и обратно. Скажи мне, ты правда думаешь, что Рой покорится твоей мысли?
— Видишь это? — Дэлгэр показал ему кузнечика-царцу. — Я поймал его у твоей юрты, прежде чем войти. А теперь — видишь?
Он сжал кулак, и только слизь потекла из-под мозолистых пальцев хана.
— Рой смертен. Я спрашивал стариков, спрашивал и тебя, если помнишь. Это такие же царца… почти. Мне показали одного. Сухого и мёртвого, залитого смолой, как комар в янтаре. А раз можно убить одного, значит, можно убить и всех остальных.
Нэргуй покачал головой.
— Рой нельзя застрелить из лука и пронзить копьём, — сказал он.
— Поэтому я буду сражаться с ним другим оружием.
— Напатум, — выплюнул Нэргуй, точно ругательство.
— Да. Напатум.
Именно за ним ездили нукеры Дэлгэра. И именно из-за него кочевье оставалось так близко к месту, где медленно стряхивал многолетний сон эрлэг-салхи.
Чёрная жижа с резким запахом, ключи которой наполняли озера в нескольких часах пути от кочевья. Дэлгэр не бросался словами попусту и не собирался, подобно древним воителям, сражаться бездумно. Он — не баатар из легенд, не победитель мангасов. Он — всего лишь человек. И у него есть ум, которого нет у Роя.
— Я не знаю, — наконец сказал Нэргуй. — Ха! Слышал бы это ученик… Учитель чего-то не знает… Но я и впрямь не могу тебе ничего сказать, Дэлгэр. Нет, скажу только одно: тебя скорее ждёт смерть, чем жизнь.
— Пускай.
— А как же твоя ненаглядная Наран? Ты ведь так и не женился на ней.
— Женюсь через три дня. Когда буду не ханом с крошечным улусом, а победителем эрлэг-салхи.
— Титул не даст тебе ни золота, ни скота, сын мой.
— Пускай, — снова сказал Дэлгэр. — Нам хватит и одной старой юрты.
Нэргуй тяжело вздохнул. Откинулся в сторону полог, нырнул внутрь безымянный ученик, неся в руках кувшин. Шаман кивком велел ему сесть и спросил:
— Ты знаешь, откуда появился Рой?
— Он был всегда, — вопрос поставил Дэлгэра в тупик. — Говорят, его царца — это злые мысли людей, обретающие плоть и кровь и мстящие за это.
— Говорят… — протянул Нэргуй. — Пускай говорят, что хотят. Рой появился давно, лет триста назад. Тогда здесь ещё лежали земли страны Хань…
— Разве они не начинаются за огромной стеной?
— Теперь — да, и говорят, что это они так отгородились от Роя. Стена, мол, заколдована, и эрлэг-салхи за неё не проходит. Хотя их сказители ещё и не такого наплетут, лишь бы ты их золотишком уважил. Так вот, где-то в этих степях некогда стоял прекрасный дворец, и жил в нём правитель здешних земель. У правителя была прекрасная дочь, а у дочери — сад, в котором она души не чаяла. Дочь любила только этот сад, отвергая женихов одного за другим, а те толпами осаждали дворец, пытаясь добиться её руки. И один из них затаил злобу на гордую девицу, когда та отказала ему.
— Проклятие? — спросил Дэлгэр.
— Не перебивай! — старец отвесил ему затрещину. Хан опасливо почесал затылок и втянул голову в плечи. — Да, именно проклятие. Жених сказал злое слово, и сад юной хатун пожрала саранча, всё до последнего цветочка. Но и девушка настолько обезумела, что сказала слово в ответ. Тогда-то из-под земли и поднялся впервые Рой, пожрал дворец, жениха, всех гостей и всё вокруг, а потом ринулся на соседние земли. Ханьцы ушли на восток, и здесь остались только мы — те, кто не боится жить под боком у бездушной стихии.