В последнее время, наверное, только ленивый не упрекал эти органы в повсеместном произволе и беззаконии. Но всегда ли такие упреки справедливы?..
Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области хранит тысячи дел, расследовавшихся Ленинградским УНКВД. Изучение архива периода 1941-45 годов дает основания однозначно утверждать: нынешние сотрудники полиции могут гордиться своими коллегами военной поры. Подтверждение тому — «хлебное» дело № 2953-42.
Ленинград, 21 февраля 1942 года. Еще не закончилась трудная блокадная зима… В кабинете дежурного отдела НКВД раздался телефонный звонок. Заведующая одного из магазинов Л-ва взволнованно сообщила, что к ней обратилась неизвестная женщина с просьбой «отоварить» пятьсот пятьдесят талонов на сахар и сто семьдесят шесть талонов на хлеб. Причем, все талоны от детских карточек. За услуги неизвестная предложила завмагу взять себе восемь килограммов хлеба и полтора сахара. Мол, «хлебушек для детишек».
Л-ва, заподозрила неладное, но сделала вид, что готова заключить эту сделку. Радостная покупательница спросила, нельзя ли получить еще продуктов? Заручившись согласием, она побежала домой за очередной партией талонов и сумками, а завмаг в это время позвонила «куда следует»…
В последнее время средства массовой информации и политические деятели всуе используют взятый из уголовного жаргона («фени») термин «стучать». Чуть ли не любое лицо, оказавшее помощь правоохранительным органам, рискует оказаться заклейменным «по фене» от нынешних «правозащитников», подчас изучавшим родной язык на тех же тюремных нарах. А может, лучший способ защиты — превентивное нападение, дискредитация в глазах окружающих тех, кто может изобличить негодяя?… Остается лишь удивляться, почему «стукачами» еще не кличут всех свидетелей и потерпевших. Но именно по соображениям навязываемой порой «морали» автор не рискует назвать фамилию завмага, с заявления которой и началось расследование, положившее конец преступной группе, похитившей в умирающем от голода городе несколько тонн (!) хлеба…
Прибывший в магазин оперативник — сержант Смольнинского райотдела НКВД Александр Михайлов дождался возвращения странной покупательницы и задержал ее. Результаты личного досмотра и обыска в квартире Нины Петровичевой (так звали женщину) заставили оперативников серьезно задуматься. Еще бы: у нее хранились талоны, по которым можно было получить 86 кг хлеба и 6 кг сахара, а дома — чемодан, набитый самыми настоящими буханками!..
Петровичева Нина Александровна, продавец магазина № 2 Смольнинского РПТ… период с ноября 1941 года по март 1942 года всего ей получено по фальшивым талонам 200 кг хлеба и около 7 кг сахара. (Из материалов уголовного дела).
Если кто-то думает, что злобные милиционеры «выбили» признательные показания у Петровичевой при первом же допросе, а затем начали расстреливать невиновных — это не так. И подтверждает сказанное первый же протокол допроса. В нем, как и сегодня в подобных документах — анкетные вопросы-ответы, вопросы по существу дела, ответы подозреваемой: «Вчера в магазине познакомилась с мужчиной… адрес и имя неизвестны… он предложил «отоварить» талоны… обещал дать одну буханку… обещал зайти на работу… Больше добавить ничего не могу»…
Дело было поручено вести следователю Забежанской. Сначала думали, что множество талонов на продукты подлинные и были украдены в типографии. Поэтому Ленинградские оперативники и следствие, не поверив Петровичевой, начали тщательно проверять ее показания. Сразу за допросом подозреваемой в первом томе дела подшиты протоколы допросов жильцов ее дома. Соседи, оказывается, неоднократно видели двух мужчин, частенько навещавших Петровичеву. Один из них был одет в военную форму, другой — штатский.
Приметы незнакомцев были розданы оперативникам, которые продолжили поиски. Снова допросы соседей. Одна из свидетельниц вспоминает, что к Петровичевой снова заходил ранее виденный мужчина, но естественно, не застал ее, обещал наведаться чуть позднее (сообразительная свидетельница сказала, мол, Нина уехала в Колпино, в окрестности Ленинграда, хоронить тетку).
…Сержант Михайлов по заданию военного прокурора Смольнинского района уже несколько часов находился в квартире Петровичевой на 7-ой Советской ул., дом 18, ожидая незнакомца. Наконец, раздался долгожданный стук в дверь.