— Ох, не говорите так, — говорю.
— Все за то, что он здесь, — говорит мистер Линли. — Но Скотланд-Ярд так и не напал на его след. Сегодня, как вы ушли, инспектор Алтон снова заходил, и я ничего не смог ему сказать.
— Так-таки и не смогли? — спрашиваю я.
— Нет, — говорит он. — Я думал. Я прикидывал, но нет, не выходит. Решения нет.
Никогда я не видел его таким расстроенным.
— А что именно вы прикидывали? — спрашиваю его.
— Разглядывал фотографии Кригблата, — говорит он, — читал про него, потом пытался представить себе человека, максимально на него непохожего. Ведь вполне возможно, если принять во внимание, что он не стеснен в средствах, что голубоглазый немец ростом пять футов шесть дюймов может замаскироваться так, что в жизни его не узнаешь.
— Зулусом, — предлагаю я, — или миленькой школьницей.
— Ну, — говорит он, — что-то в этом роде. Что-то настолько несхожее с Кригблатом, насколько это ему удастся воплотить. Только я не могу пока придумать, что.
В общем, я продолжаю беседу, пытаясь быть максимально полезным, пока мои мысли не заходят в тупик и мне не начинает казаться, что мистер Линли в замешательстве, но мне не хочется ему про это говорить и также не хочется говорить, что и мне ничего в голову не приходит, и я начинаю думать о фразе, сказанной одним покупателем, когда я пытался продать ему «Нямнямо». Такая хорошая фраза, которая сама по себе ничего не означает, но звучит очень разумно. Я часто прокручиваю в уме фразы типа этой, и иногда они нет-нет да и пригодятся. Я их запоминаю, чтобы при случае использовать в разговоре с очередным клиентом. Они, конечно, поначалу немного озадачивают меня, зато потом я могу подкинуть кому-нибудь такую фразочку.
— Мы с вами ходим по кругу, — говорю я.
— Похоже, небеса смилостивились! — говорит вдруг мистер Линли.
— Это вы о чем? — переспрашиваю я.
— О вашей последней фразе, — отвечает он.
Ну, вот это совершенно сбивает меня с толку. Но с мистером Линли всегда так.
— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я.
— Это как раз то, что нужно, — отвечает он.
— Что? — спрашиваю.
— То, что вы сказали, — опять говорит он.
И затем он мне объясняет:
— Я перебрал в уме все типы маскировки, — говорит он, — которые сделали бы Кригблата совершенно неузнаваемым, и ни одна из них не использовалась людьми, за которыми до этого следила полиция, а они тщательно следили за всеми подозрительными лицами.
— Да, по-моему, я тоже видел парочку субъектов, которые выглядели очень пронырливыми, — говорю я, — когда обходил дома.
— Я расставил приоритеты типов маскировок, — продолжает он, — приоритеты типов людей, за которыми следует наблюдать. Но среди них его нет. Без вас я бы просто пропал.
— Без меня? — удивляюсь я.
— Именно, — ответил он. — Ваша фраза все подсказала.
Откровенно говоря, мне-то она ничего не подсказала, я так и не понял, в чем же моя заслуга. А ведь есть люди, которые вас не похвалят, даже если вы им и подскажете чего-нибудь. Но мистер Линли не такой. И для меня это все звучало совершеннейшей тарабарщиной. А эта моя фраза, по мне, так она ничего и не означала. Даже в тот момент, когда я ее произносил. Да вообще ничего не означала.
— И вы теперь поймаете Кригблата? — спрашиваю.
— Конечно, — отвечает он, — теперь поймаем. И все благодаря вам.
Я по-прежнему ничего не понимал. Но зато хоть поверил, что они его поймают. За ужином мистер Линли мне все объяснил.
— Кригблат — шпион выдающийся, — говорит он. — Все это понимают, и все же я не учел его хитрости. Я продумал только способ прикрытия, которым мог бы воспользоваться обыкновенный, но очень умный человек. И с моей стороны это была глупость. Я должен был подумать о прикрытии, которого до этого не использовал ни один шпион. А я всего лишь размышлял о тех видах, которые бы сделали его максимально не похожим на шпиона. А это каждый может. Большинство из них.
В общем, потом он идет к телефону и звонит в Скотланд-Ярд. А они по телефону не очень-то любят разговаривать. Но то, что он им сказал, было так просто, что они не усмотрели в этом никакого вреда. А он им только и сказал, чтобы они присмотрелись к своим шпионам, к уже известным, то бишь. А потом он описывает, какого человека нужно среди них искать. Понимаете, полиция прошерстила людей всевозможной наружности — в Лондоне, возле аэродромов и во всех морских портах, любой наружности, за исключением одной. И этот единственный тип наружности был наиболее безопасным, и Кригблат это знал, и именно его он и использовал. Собственно, об этом мистер Линли и говорил с самого начала. Ведь Скотланд-Ярду очень даже удобно, когда под рукой болтается парочка германских шпионов, для них это все равно, что олени в парке, они обожают за ними следить. К этим шпионам приходят другие шпионы, и за ними тоже начинают следить. Поэтому около сотни шпионов всегда держат на свободе. И Кригблат притворился одним из них. И вот среди этих пасущихся на воле шпионов был он, самый опасный шпион в Европе, с густыми пшеничными усами, с жирной шеей и красным лицом и немецким акцентом, и шесть школьниц, которые ему каждый день докладывались, не считая сотни других людей, а полиция только улыбалась и говорила всем: а, да это просто голландец. В общем, мистер Линли описал инспектору Алтону типичного германского шпиона, я бы сказал, опереточного шпиона, и, описав его, он описал, собственно, Кригблата, потому что он такой и был. И они ловят его, с его щелканьем каблуками и ужасным акцентом. Не знаю, что сталось с Кригблатом, про людей такого сорта мало что известно. Думаю, его посадили, а может быть, и казнили или просто перевербовали. Бог его знает.