Два дня спускались они в первую долину и еще два дня взбирались по склону; наконец у вершины горы подошли они к Городу, Который Нельзя Взять Приступом; ворота его перед ними закрылись, а обходного пути там не было. Справа и слева, сколько хватал глаз, уходили вниз вошедшие в легенду бездонные пропасти, так что путь лежал только через город. Тогда Каморак построил остатки дружины в боевой порядок и повел в последнюю битву; и двинулись они, переступая через высохшие кости прежних, непогребенных дружин.
У ворот ни единый страж не преградил им вход, ни единой стрелы не слетело с высоких крепостных башен. Лишь какой-то горожанин в одиночку взобрался на вершину горы, остальные же попрятались в укрытия.
На вершине той горы в скале была глубокая, похожая на чашу выемка, в которой неслышно бурлило пламя. Но стоило бросить туда камень — а именно это и проделывал кто-нибудь из жителей города при приближении врага, — гора принималась изрыгать груды камней, и длилось это три дня, и раскаленные валуны градом падали на город и его окрестности. И когда воины Каморака пошли приступом на ворота, до них донесся страшный грохот, позади упала с неба огромная глыба и покатилась в долину. Еще две рухнули перед ними на железные крыши домов. Когда они вошли в город и втиснулись в узкую улочку, прямо на них свалился раскаленный обломок скалы и задавил двух воинов. Гора дымилась и пыхтела; при каждом ее тяжком вздохе новая глыба обрушивалась на улицы или катилась по крепкой железной крыше, и все выше и выше поднимался над вершиной дым.
Когда они прошли по пустынным улицам весь большой город насквозь, до противоположных запертых ворот, в дружине оставались всего пятнадцать воинов. Когда они разнесли ворота, в живых осталось лишь десять человек. Еще троих убило при подъеме по склону, и еще двоих, когда они шли мимо огнедышащей вершины. Судьба позволила остальным начать спуск по другому склону и уж затем прикончила еще троих. В живых остались только Каморак и Арлеон. На долину, в которую они сошли, опустилась ночь, освещаемая вспышками пламени смертоносной горы; и всю ночь они оба оплакивали погибших товарищей.
Но когда наступило утро, они вспомнили про свой вызов Судьбе, про свою прежнюю решимость добраться до Каркассона, и, возвысив дрожащий голос, Арлеон запел, подыгрывая себе на ветхой арфе; затем, обратив лицо к югу, он вновь в который раз за эти годы встал и двинулся вперед; за ним пошел Каморак. И когда они наконец выбрались из третьей долины и в золотистом вечернем свете достигли вершины холма, их старческие глаза увидели лишь тянувшийся на мили вокруг лес и птиц, устраивавшихся на ночлег.
Бороды обоих поседели, они прошли долгий и тяжкий путь; они были в той поре, когда человек отдыхает от трудов и дремлет, грезя не о предстоящих, а о прошедших годах.
Долго смотрели они на юг; солнце село за дальние леса, светляки зажгли свои фонарики, и Арлеоново вдохновение вдруг поднялось и отлетело навсегда, быть может, чтобы украсить мечты кого-нибудь помоложе.
И сказал Арлеон:
— Мой повелитель, я уже не знаю пути в Каркассон.
И ответил Каморак, улыбаясь улыбкой старца, который не ждет от жизни радости:
— Летят наши годы, словно огромные птицы, которых Судьба, Рок и Божьи предначертания спугнули с какого-то древнего серого болота. И против них, пожалуй, не устоит ни один воин, так что Судьба взяла над нами верх и затея наша провалилась.
И они оба замолчали.
А затем, обнажив мечи, бок о бок вошли в лес, продолжая искать Каркассон.
Мне думается, далеко они не ушли; ибо в том лесу было много непроходимых болот, и мрак не рассеивался с наступлением утра, и страшные звери водились там. И не дошло до нас легенд, ни в стихах, ни в песнях, что поют жители долин, о ком-нибудь, кто добрался до Каркассона.
В ЗАККАРАТЕ
— Входите, — сказал правитель священного Заккарата. — И да произнесут пред нами свои предсказания пророки.
Священный дворец, к восхищению степных кочевников, озарял своим лучезарным сиянием просторы равнин.
Там был правитель со своими подданными, князья помельче, верно служившие ему, и все его жены, блиставшие драгоценностями.
Дано ли кому-либо описать подобное великолепие; тысячи огней и изумруды, отражавшие их свет; пугающую красоту женщин, их шеи, увешанные украшениями?
Среди драгоценностей было ожерелье из розовых жемчужин, второе не в состоянии представить себе самый изысканный мечтатель. А кто расскажет об аметистовых светильниках, где факелы, пропитанные редкостными биринийскими маслами, пылали, распространяя вокруг аромат блетани?[3]
3
Удивительное растение, произрастающее у вершины горы Зомнос. Его запах распространяется по всем зомнийским окрестностям; его можно уловить далеко за кепускранскими равнинами и даже на улицах города Огнот, когда ветер дует с гор. По ночам оно смыкает свои лепестки и будто дышит, а дыхание его — быстродействующий яд. Так происходит даже в те дни, когда растение скрывается под слоем снега. Ни одно из таких растений ни разу не доставалось живым в руки человека. —