Вновь советские субмарины появились у берегов Швеции только в конце 1944 года, когда Финляндия вышла из войны. По условиям перемирия финны предоставили Советскому Союзу свои базы, в том числе порт Турку — оттуда и пошли в свое последнее военное наступление подлодки.
На этот раз операции были сосредоточены в основном в южной части Балтики, где шла эвакуация морем немецких войск из Курляндии и Польши, но удар «вскользь» пришелся и по Швеции.
24 ноября 1944 года произошла самая большая трагедия Швеции за годы войны: затонул пароход «Ганза», ходивший по маршруту между Нюнэсхамном и Висбю на Готланде. Из 86 человек, находившихся на борту, спаслись только двое. Но и эти счастливцы ничего не смогли рассказать о причинах гибели судна. Они проснулись в шесть утра, почувствовав, что судно тонет, но взрыва из-за шума волн не услышали.
Минных полей по маршруту «Ганзы» не было, военную цель ярко освещенный пассажирский пароход также представлять не мог: правительственная комиссия, созданная для расследования причин гибели судна, терялась в догадках.
Загадку решил детектив Стеллан Клеве, которому поручили провести необычное расследование. Всем жителям побережья в районе гибели судна было сообщено, что они должны передавать властям обломки, которые выбросит на берег. В результате к февралю 1945 года в распоряжении детектива оказалось 1300 кусков, которые с большей или меньшей степенью точности можно было отнести к «Ганзе».
Самой большой катастрофой Швеции на Балтике стала гибель парохода «Ганза», ходившего по линии Нюнэсхамн — Висбю. Его торпедировала советская подлодка Л-21.
В двадцати семи обломках Стеллан Клеве обнаружил осколки. Они могли принадлежать и авиабомбе, и заряду диверсанта, и мине, и торпеде.
Только выяснение места взрыва должно было дать более определенный ответ.
В качестве криминалистической лаборатории детектив выбрал просторное помещение бомбоубежища под церковью Энгельбрехтсчюркан в Стокгольме. Там он, разложив чертежи, занялся реконструкцией судна — палуба за палубой. На преступника должны были указать обломки с найденными в них осколками. Стеллан Клеве накладывал куски «Ганзы» на нарисованный на полу подземелья корпус судна. Там, где требовалась трехмерная картина, детектив, точно театральный декоратор, воссоздавал элементы конструкции. На деревянную раму он повесил, к примеру, дверь от каюты штурмана — в ней застряло несколько осколков.
Ранним ноябрьским утром пассажиры «Ганзы» спали в своих каютах. Было темно, шумели волны и слегка качало. Взрыва торпеды никто не услышал.
Затем Стеллан Клеве приступил к завершающему этапу расследования. Осколки оставили следы своих траекторий в деревянных элементах судна, их обнаружили с помощью рентгена. Детектив протянул вдоль этих следов обычные нитки, и увидел, что все они сошлись в одном месте. Взрыв произошел в носовой части судна, в районе 63-го шпангоута, по левому борту на полуметровой глубине от ватерлинии.
Экспертиза металла осколков показала, что они были иностранного происхождения.
Благодаря работе детектива комиссия по расследованию причин катастрофы смогла установить, что судно было торпедировано, «но национальную принадлежность корабля, выпустившего торпеду, установить не удалось».
Многие годы в Швеции считали, что торпедирование «Ганзы» было результатом спланированной акции Советского Союза. Одни эксперты полагали, что Москва хотела таким образом воспрепятствовать перевозке с Готланда в Швецию беженцев из республик Балтии, другие высказывали еще более фантастическую версию. Якобы, Москве стало известно, что на Готланд в 1944 году была перевезена часть золотого запаса Латвии, и золото собирались переправить дальше на материковую часть Швеции. Поэтому было решено остановить регулярное морское сообщение между островом и Нюнэсхамном.
Загадка гибели «Ганзы» раскрылась лишь после распада Советского Союза. Как рассказывают Рогер Бенгтссон и Юрген фон Свейгберг, авторы книги «Ганза», все оказалось необычно просто. В 1992 году они позвонили в Военно-морской архив в Москве, и сотрудник архива сообщил им, что судно потопила подводная лодка Л-21 под командованием капитана третьего ранга Могилевского. Запись об этом имелась в Журнале боевых действий этой подводной лодки. «Обнаружены огни большого транспорта», — говорится в Журнале. Следующая запись о начале торпедной атаки означала смертный приговор «Ганзе».