С наступлением штормовой осени командующий флотом адмирал Гюлленельм увел большую часть эскадры в Швецию. На патрулировании осталось лишь шесть кораблей под командованием полковника Нильса Стьерншёльда, ставшего адмиралом. Это был храбрый, но мало знакомый с морским делом вояка.
Стьерншёльд решил сделать то, что так и не удалось командующему флотом Юлленйельму: он попытался хитростью выманить польскую эскадру из-под прикрытия крепостных орудий. 15 ноября 1627 года экипажи всех шести оставшихся на патрулировании кораблей — «Тигерн», «Пеликанен», «Сулен», «Монен», «Энхоринген» и «Папегойан» — получили долгожданный приказ: эскадра отплывает домой в Швецию. Корабли подняли паруса и на виду у польских наблюдателей, следивших за всеми шведскими перемещениями с крепостных башен, покинули рейд. Но, едва эскадра завернула за мыс Хела, закрывавший обзор со стороны Данцига, адмирал Стьерншёльд приказал отдать якоря. Он объявил свой план: поляки, решив, что блокада в этом году закончена, выведут свои корабли на рейд. Тогда на них и можно будет напасть.
Адмирал оказался прав: когда шведская эскадра внезапно вернулась, все десять польских кораблей стояли на рейде. При виде противника поляки обрубили якорные тросы и ушли под защиту крепости. Самый большой корабль польской флотилии адмиральский «Риттер Санкт Георг» пошел слишком близко к берегу и сел на мель. Спасение на мелководье было обычной польской тактикой в ходе всей затянувшейся игры со шведами на данцигском рейде.
Адмирал Дикманн не оставлял надежды заманить увлеченных погоней преследователей на мель — но на этот раз он сам себя переиграл. Другим польским кораблям все же удалось стащить флагман на глубину, и вся польская эскадра вновь ушла под прикрытие крепости.
И здесь адмирал Стьерншёльд допустил ошибку, ставшую роковой. Он не стал собирать свои корабли вместе, а разрешил им встать на якоря там, где их застало окончание неудачной дневной операции. Лишенные взаимной поддержки, шведские корабли становились легкой добычей противника.
На следующий день под прикрытием темноты и утреннего тумана адмирал Аренд Дикманн вывел свой флот на бой. Два года этот опытный голландский моряк вынужден был выступать в унизительной роли вечного беглеца. Теперь пришел час расплаты. Главными целями стали два шведских корабля: флагманский «Тигерн», стоявший на якоре ближе всего к крепости, и 20-пушечный «Сулен». На польские корабли были взяты солдаты морской пехоты: адмирал Дикманн рассчитывал победить противника в абордажном бою.
Два польских корабля — «Риттер Санкт Георг» и «Меервейб» пошли на «Тигерн», а «Меерманн» взял курс на «Сулен». В грохоте орудийной пальбы корабли сблизились, на палубы полетели абордажные крючья. Два адмирала, Дикманн и Стьерншёльд, вели себя геройски. Дикманн лично вел вперед польскую абордажную команду, а Стьерншёльд, вращая над головой мечом, стоял на актеркасле и руководил обороной.
Но в рукопашном бою ослабленные болезнями и недоеданием шведы не могли сражаться на равных со здоровыми и отдохнувшими на берегу польскими солдатами.
Шведские экипажи, не ожидавшие боя, были лишены даже пива, представлявшегося универсальным средством не только для борьбы с болезнями, но и для поддержания высокого боевого духа. «Чтобы эти молодые люди, сухопутные и моряки, стали смелее и мужественнее, следует давать им перед сражением две бочки лучшего пива, и я приказываю поэтому держать в запасе на каждом корабле по две бочки, затем следует их призвать к мужеству и напомнить об их долге перед верой, королем и Шведским государством, который они должны исполнять до самой смерти», — гласила инструкция, составленная адмиралом Хенриком Флемингом 10 сентября 1628 года для кораблей, отправлявшихся на патрулирование к Данцигу, через год после описываемого сражения.
Офицеры должны были следить за тем, чтобы никто не пытался спрятаться во время боя — таких ждала смерть — а убитых следовало быстро убирать с глаз долой, чтобы не подрывать боевой дух оставшихся в живых. «А если кто-то из наших по Божьей воле погибнет, нужно немедленно бросить его тело в сторону и накрыть старым парусом, если, конечно, нет возможности скинуть труп вниз на балласт, дабы мертвое тело не лежало под ногами у живых и не пугало их, как это случается с чувствительной молодежью», — предписывал адмирал Флеминг в своей инструкции.
Если же исход схватки был предрешен, и все офицеры на борту были убиты, то адмирал Флеминг предполагал, что на борту найдется «какой-нибудь честный и верный швед», который подожжет пороховой погреб и взорвет корабль.