Свое послание риксадмирал завершал предупреждением, что «строительство кораблей поэтому не может протекать с тем успехом и скоростью, на которые мы рассчитывали… Хорошая репутация и статус Короны исчезают».
При всей ценности английских мастеров для Швеции, они, как и все государственные служащие, оказались жертвами общего финансового кризиса. Вместо обещанной платы серебряными риксдалерами, им большей частью давали ненавидимые всей Швецией медные пластины, введенные в обращение наравне с серебром. Кроме того, что при обмене медных денег на серебряные их обладатель существенно проигрывал, они были невероятно тяжелы. Однажды Дэю, после многочисленных жалоб и обращений в Адмиралтейство, все же выплатили долг за три года — он составил около 600 килограммов меди! Уже через несколько лет работы на корону у обоих мастеров образовались настоящие медные склады, с которыми они не знали, что делать. Менять медь на серебро в Швеции — значило лишиться части капитала, а для вывоза этой весомой зарплаты за границу, где медные деньги можно было выгодно продать как сырье, надо было уплатить пошлину. Переписка Дэя с Адмиралтейством показывает, что он мог бы вернуться на родину куда раньше, если бы его не держали в Швеции эти «медные якоря».
Медь была основой финансов Швеции, используясь, среди прочего, в качестве платы английским корабелам. Для того, чтобы вывезти за границу годовое жалование, иностранец должен был нанять целый корабль. Например, десять далеров 1644 года весили почти 20 кг, являясь самой большой и тяжелой монетой в мире.
В 1669 году, старый и больной, Томас Дэй все же покинул Швецию, закупив на всю свою медь целый корабль сосны. Корона так и не заплатила ему 997 далеров — почти годовую зарплату. Шелдон задержался в Швеции дольше, компенсируя долги Адмиралтейства выгодным экспортом мачт в Англию, — пока ему не запретили вывозить за границу этот стратегический материал. Остроумное предложение предприимчивого мастера по возвращению ему долга кораблем — восьмипушечным галионом «Постхорнет» — Адмиралтейство также отвергло.
Возможно, сильнее стремления вернуть долги Шелдона держал в чужой стране интерес творца. Ему разрешили построить трехпалубный корабль, что являлось вершиной тогдашнего кораблестроительного искусства.
При всем своем опыте, этот мастер еще никогда самостоятельно не воплощал такой величественный проект в жизнь.
«Принс Ройал» — один из первых трехпалубников в мире — построил в 1610 году учитель Шелдона, знаменитый мастер Пинеас Петт.
И вот ученик Петта решил доказать, что он строит не хуже, а может быть, даже и лучше этого патриарха кораблестроения. Шелдону исполнилось пятьдесят лет, приближалась старость, и нетрудно предположить, что его преследовала мысль: «Сейчас, или никогда».
Новому кораблю, названному «Круна», — в честь одной из королевских регалий — предстояло превзойти в размерах все прежде построенные в Швеции корабли.
Местом строительства был выбран Стокгольм, чтобы адмиралам было легче контролировать осуществление грандиозного проекта.
Однако без голландского вмешательства не обошлось. Шелдон, получив вожделенный заказ, успокоился и не торопился приезжать в столицу. Мастер задерживался в Гётеборге, ссылаясь на то, что ему необходимо прежде спустить на воду турецкую галеру. На самом деле держала коммерция. Из Адмиралтейства сыпались письма с угрозами и просьбами скорейшего приезда — Шелдон упрямился.
В результате киль «Круны» заложил голландский мастер Петер Крон, англичанин принял у него эстафету лишь в 1666 году. Но, как выяснилось, спешить с переездом и не следовало. Работа остановилась, едва начавшись. У Адмиралтейства не было денег на выплату жалованья рабочим и на закупку материалов. Набрать достаточно плотников не удалось. Запасов древесины хватило лишь на киль.
Шелдон вновь отправился в путь — искать свой корабль в лесах на западном побережье, еще недавно принадлежавших датчанам. Составные части корпуса в прямом смысле этого слова росли на деревьях. Для изготовления шпангоутов и прочих изогнутых деталей требовался гнутый лесоматериал. Английский мастер, в тишине бродя по лесу, изучал мощные стволы с причудливо искривленными ветвями, мысленно выпиливая из них детали конструкции. Иногда компанию ему составлял один из адмиралов, вместе на конях они преодолевали десятки километров по территории этих грандиозных природных корабельных складов.