В пятницу четвертого в семь утра наконец-то подул попутный ветер, но нас мотало между скал и мелей: ветер был переменным, небо в направлении Зюд-Веста было тяжелым, и мы поняли, что не сможем больше выдержать работу на насосе и спасти судно и его груз. Мы боялись погибнуть сами, поскольку не знали, как долго выдержат якорь и трос, тогда мы решили пересесть в ялик и лодку. Мы взяли с собой кое-какую одежду и еду, и, предварительно опустив второй носовой якорь, покинули судно. Мы добрались до скалы, сильно задувало, к полудню пришла лодка с пятью людьми, которые обещали нашему шкиперу привести столько народа, сколько можно было найти, ветер ослабел, мы не выдерживали больше находиться на скале, да и попутного ветра уже не было, и тогда мы с большим риском добрались до земли».
В начале XVII века Европу охватила настоящая тюльпаномания. Цена луковицы в Голландии достигала тысячи гульденов, что составляло стоимость хорошего каменного дома. К концу XVIII века страсти улеглись, и тюльпаны сильно подешевели, но они по-прежнему считались цветами богачей. Промышленник и один из самых богатых людей России Прокофий Демидов увлекался садоводством и заказал в Голландии два ящика цветочных луковиц. При гибели «Фрау Марии» удалось спасти лишь часть предназначенного ему груза. Рисунок начала XVII в.
Попытки спасти судно и его груз продолжались еще неделю. Девять человек экипажа каждое утро возвращались со своей скалы на полузатонувшее судно и качали воду. Голландцам помогали три десятка местных жителей, приплывших на восьми лодках к месту аварии. Судовой журнал рассказывает о многочасовом откачивании воды, которая стала сладкой от растворившегося в трюме груза сахара, но все усилия были бесполезны. Насос забивался рассыпавшимися зернами кофе, через пробоины поступало больше воды, чем ее успевали сливать за борт. 7 октября судно уже погрузилось в море по самую палубу, и экипаж, поняв, что спасти «Фрау Марию» не удастся, принялся выгружать из трюма груз. Но там было полно воды, вытащить удалось лишь то, что лежало сверху. В ночь на 9 октября вновь подул сильный ветер, и утром следующего дня голландцы не увидели свое израненное судно. То ли его ночью сорвало с якорей и оно ушло в свой последний рейс, затонув где-то вдалеке, то ли «Фрау Мария» опустилась на дно там же, где стояла. Но петербургские владельцы не получили даже ту часть груза, что удалось спасти. Вступил в действие шведский закон, согласно которому все, что удалось вырвать у моря, подлежало продаже с аукциона. 25 процентов стоимости проданного отходило Северной Водолазно-спасательной компании — остальное считалось собственностью короны.
Издавна кораблекрушение было несчастьем для одних и радостью для других.
Жители прибрежных поселков и островов в Швеции и Финляндии столетиями рассматривали севшие на мель или налетевшие на скалу корабли как хороший дополнительный источник дохода, иногда даже помогая стихии уничтожить богатое купеческое судно, зажигая огни фальшивых маяков. Шведские властители боролись с этим так называемым «прибрежным правом», находившимся на грани пиратства, но так и не смогли окончательно усмирить алчность своих подданных. Оставалось лишь ввести эту сомнительную деятельность прибрежного населения в цивилизованное русло и сделать это с пользой для казны. Так возникли первые водолазные компании, которые в добровольно-принудительном порядке помогали терпящим бедствие на море. Окончательное оформление эта прибыльная сфера трудовой деятельности получила в 1729 году, когда были основаны Южная и Северная Водолазно-спасательные компании. Южная компания получила эксклюзивное право помогать «терпящим бедствие» вдоль всего шведского побережья вплоть до Карлсхамна. Далее была сфера деятельности Северной компании. Одним из владельцев и основателей этих компаний стал сын стокгольмского кузнеца Мортен Триевальд. Сколотив небольшой капитал, он вложил его в торговое судно, но вскоре обанкротился: корабль затонул. Тогда-то он и понял, что куда выгоднее и безопаснее спасать суда и их грузы, чем вкладывать деньги в рискованное судоходство. Стартовой площадкой для карьеры Мортена Триевальда стала Англия. Несколько лет он проработал на шахтах в Ньюкасле, одновременно занимаясь тем, что в наши дни называется промышленным шпионажем. Он запоминал и записывал все английские изобретения и открытия последнего времени в самых разных областях, от разведения пчел и гинекологии до физики и водолазного дела. На родину он вернулся гением, опубликовав все эти открытия под видом своих собственных. Представляя себя как члена Берлинской академии Естественных наук, Мортен Триевальд читал в Стокгольме лекции о мировых научных достижениях последнего времени, не забывая и о собственном скромном вкладе в науку. Его выступления пользовались такой популярностью, что вскоре вся страна знала его под именем «Капитан Механикус» — теперь можно было воплощать в жизнь давнюю коммерческую мечту. Вместе с тремя уважаемыми и богатыми соотечественниками, в числе которых был даже адмирал, «Капитан Механикус» основал Южную и Северную Водолазно-спасательные компании. Новые учреждения получили от короны эксклюзивное право спасать всех терпящих бедствие на море, получая в качестве возмещения 25 процентов стоимости судна и его груза. Прибрежные территории Швеции были разбиты на районы, во главе которых стояли так называемые водолазные комиссары. Часть потомков «тихих» пиратов прошлого — рыбаки и крестьяне, жившие в стратегических местах, там, где чаще всего происходили кораблекрушения, — были приняты на службу в качестве смотрителей. Остальные прибрежные жители стали добровольными помощниками Водолазных компаний, получая деньги за участие в спасательных работах.