Докладывая императрице о сражении, принц Нассау-Зиген писал: «Я не в состоянии отдать отчет Вашему Величеству о подробностях поражения моей флотилии силами, превосходившими те, которыми я командовал. Генерал Турчанинов, бывший свидетелем данных мною приказаний, доведет до сведения В. В. о всем происходившем и о том, что я не имел возможности заставить мне повиноваться. Я в отчаянии, и мне остается только умолять, чтоб В. В. приказали обсудить мое поведение в военном совете и позволили мне потом, если, в чем я убежден, я не окажусь виновным, выйти в отставку».
Обвиняя многих командиров кораблей в трусости и бегстве с поля боя, командующий не мог не сказать о поразившем и шведов и русских геройстве: «Фрегат Св. Николай потонул; неустрашимый Марчал не сошел с онаго».
Екатерина не приняла отставки Нассау-Зигена, и командующий русским шхерным флотом, собрав остатки своей флотилии, уже собирался дать шведам новый бой.
Генерал-майор Турчанинов в докладе личному секретарю императрицы графу Безбородко, писал: «Флот еще столь многочислен, что не имею никакого сумнения разделаться с стоящим в Рочесальме королем, но на все устройство просят неделю времени, кажется сие необходимо… Ни принц, ни я в теперешнем положении и думать не можем ни о чем другом, как только о надлежащем нам предмете, чтоб омыть грех наш стройным и решительным сражением; мы видели что силою взять нечего, а надобно умом, лишь бы только не было проклятого ветра, против которого никакие усилия не могут произвести ничего».
Но и русская императрица, и Густав на этот раз были едины в своем желании скорейшего прекращения войны. 14 августа (3 августа по старому русскому стилю) 1790 года две страны заключили мир, в результате которого Швеция и Россия остались в своих прежних границах. Но свою личную победу король все же одержал: «Северная Семирамида» признала его настоящим мужчиной и мужественным полководцем. Главные интересы России были на юге, там продолжалась война с турками, и Екатерина испытывала заметную радость от примирения с честолюбивым королем. По случаю окончания войны в Петербурге была отчеканена памятная серебряная медаль с надписью: «Мир со Швецией заключен 3 августа 1790 года: соседственный и вечный».
Окончание войны обе стороны встретили с явным облегчением. Густав получил предлог увековечить себя как героя, а русская императрица могла сосредоточиться на куда более важной для нее войне с турками.
Густаву оставалось закрепить военный успех с помощью искусства. Наконец-то он смог проявить свои таланты актера и драматурга в полной мере! Художники получили заказы на создание монументальных батальных полотен, дождь ядер и пуль сменился потоком медалей и наград, по улицам Стокгольма торжественно маршировали солдаты с захваченными русскими знаменами, а ночное небо освещалось фейерверками. Кульминацией торжеств стала срежиссированная Густавом встреча победителей в Стокгольме. Эскадра шхерного флота вошла в столицу, и Густав спустился на берег к толпе восторженных подданных. Этот знаменательный миг запечатлен в статуе работы Юхана Сергеля, установленной на Корабельном мосту, там, где произошла встреча Густава с нацией. Статуя изображает короля, протягивающего оливковую ветвь — символ мира. Левой рукой он опирается на румпель галеры. Проект своего каменного двойника Густав разрабатывал вместе с художником, считая это занятие завершением своего долгого и опасного пути в бессмертие. Король всегда мечтал войти в историю миротворцем — пусть для этого и пришлось развязать войну, унесшую жизни сорока тысяч его подданных.
Чувства недавних противников нашли отражение и в отчеканенных по случаю заключения мира памятных медалях, на которых доминируют лавровые венки.
Памятник Густаву III работы Сергеля, установленный на Корабельном мосту в Стокгольме, где король сошел на берег с корабля после окончания войны. Именно таким — победителем и миротворцем — представлял себя Густав.
Но самые честные и впечатляющие памятники Густаву до сих пор скрыты от глаз большинства людей. Это погибшие корабли, лежащие на местах сражений русско-шведской войны.
Их стали находить лишь недавно, и первым из них стал шхерный фрегат «Святой Николай». Его обнаружили в 1948 году финские гидрографы во время работ по углублению судоходного канала, ведущего к порту Котка. 40-метровый корпус судна, лежавший на пятнадцатиметровой глубине, хорошо сохранился. Судно стояло на дне, накренившись на правый борт: так, как оно уходило под воду полтора века назад. В сороковых годах морской археологии в Финляндии еще не существовало, и «Святой Николай» принялись обследовать с энтузиазмом и грубостью дилетантов. Водолазы, стремясь добраться до пушек, разрушили палубу, нарушив своими действиями крепость всего корпуса. Были поломаны и палубные надстройки, с которых водолазы отрывали понравившиеся им элементы конструкции.