…I’m unclean a libertine
And every time you vent your spleen
I seem to lose the power of speech
You’re slipping slowly from my reach
You grow me like an everygreen
You never see the lonely me at all
I…Take the plan, spin it sideways
I…Fall…
«Without you I’m nothing» Placebo
Я открыл глаза. Уже настало утро. Ты не ушел. Сидишь на кровати все еще голый, все еще так близко, что я чувствую запах твоей кожи, такой нежный ото сна. Я бы хотел уметь читать мысли, чтобы знать, о чем ты молчишь.
По широкой спине струятся волосы. Вчера я не заметил, насколько они длинные, просто они были собраны в хвост. Солнце, льющееся из окна, играет с их цветом, и сейчас они кажутся совсем светлыми, странно, ведь я знаю, что ты брюнет. Я провел по ним рукой, убирая в сторону, и взору открылись красные следы на твоей спине, уже не свежие, но и незажившие до конца. Я коснулся их. Почему ты позволяешь так обращаться с собой? Зачем он делает это? Откуда такая ненависть, ведь вы же братья?
Твоя кожа манит своей гладкостью, пальцы скользят вниз, задерживаясь на пояснице. Ты не реагируешь на прикосновения, лишь мышцы под кожей неуловимо сокращаются. Я хочу знать, о чем ты думаешь, но боюсь спросить, боюсь, что ты снова захочешь уйти.
Не удержавшись, я касаюсь губами твоей поясницы и чувствую, как ты перестаешь дышать. Хрупкость твоего тела заводит. Рука проскальзывает под простыню, гладит кожу на внутренней поверхности твоего бедра, спускаясь все ниже по колену до кончиков пальцев. Мне нравятся изящные изгибы твоих ног, особенно узкие колени. Еще мне нравится, как ты запрокидываешь голову, когда моя рука оказывается в опасной близости от твоего члена.
Губы переходят со спины на живот, спускаясь так низко, что щекой я чувствую, как твой член становится твердым. Мне льстит такая реакция твоего тела на мои прикосновения, ведь еще вчера ты был категоричен, и мне пришлось подлым шантажом заставить тебя переспать со мной. Я знаю — так друзья не поступают, но твоя дружба мне ни к чему, раньше нас объединяло нечто намного большее, и мы оба это помним.
Моя рука возвращается вверх, поглаживая уже ставшую горячей кожу, и, наконец-то, сжимает такой твердый член. Ты громко выдыхаешь, закрывая глаза. Все о чем ты думал сейчас уже не важно. Мысли бесследно улетучиваются, теперь в сознании пульсирует лишь первобытное слепое желание.
— Ложись.
Ты немного сопротивляешься, скорее сомневаешься.
— Ложись, ты же хочешь.
И ты подчиняешься. Я смотрю на твое лицо и понимаю, что никогда не смогу забыть его, не смогу побороть эту зависимость. Как мне стать частью твоей жизни? Скажи!
Я целую тебя, коленом раздвигая ноги. Ты прогибаешься. Хочется кричать, потому что я знаю, все это конечно, и вряд ли когда-нибудь повторится. Знаешь, я готов ради тебя на все. Любить так сильно невозможно — это отравляет душу, ты отравляешь меня. Больно от того, что я не могу говорить о своих чувствах, признания были бы глупы, ведь я знаю, ты не любишь меня и вряд ли когда-нибудь полюбишь. У меня есть только здесь и сейчас.
Я максимально растягиваю тебя, максимально долго, максимально влажно. Я не хочу, чтобы со мной тебе было больно. Я вообще не хочу чтобы ты когда-либо испытывал боль, поэтому я ненавижу твоего брата всей душой.
Уже можно войти, и я проскальзываю внутрь, зажмуриваясь от тесноты и упругости твоего тела. Ты глушишь стоны, уткнувшись мне в плечо, отзываешься на каждое мое прикосновение, и уже сам ловишь губами губы. Не верится, но ты вошел во вкус, отпустил себя. Мы ускоряемся вместе, и меня, наконец-то, покидает ощущение, что я тебя насилую. Я целую твое лицо, спускаясь языком вниз по шее, облизываю ключицы, ты пахнешь сексом, ты для этого создан, и с твоих губ срывается мое имя.
Я не верю, что это возможно, как завороженный, касаясь их кончиками пальцев, в мыслях я молюсь, чтобы это повторилось, потому что я хочу поверить, и ты снова произносишь:
— Колин… — целуешь мои пальцы, открываешь влажные глаза, и снова это дрожащее, мерцающее «Колин».
Внутри что-то обрывается, как в бреду я шепчу:
— Я люблю тебя…
Твои глаза расширяются, в них застывает немой вопрос.
Пожалуйста, только ничего не спрашивай, не сейчас, достаточно того, что теперь ты просто знаешь. И чтобы ты молчал, я сильнее сдавливаю рукой член. Голубые глаза теряют фокус. Запрокидывая голову, ты стонешь, комкая простыни. Мы кончаем одновременно.
— Я же говорил, что не буду груб с тобой.
========== Часть 1 ==========
Недавно ты пришел ко мне, ты был подавлен. Я сразу заметил, что с тобой что-то не так, хотя ты все отрицал. Ты принес бутылку джина, которая уже была открыта, и предложил мне выпить, но повод так и не объяснил, сказав лишь:
— За новую жизнь. Нового меня. Пусть все идет к черту!
— Ты точно в порядке?
— Лучше не бывает. Я приму у тебя душ, если ты не против?
— Без проблем.
Я не стал мучить тебя расспросами, ты бы все равно не ответил, но я заметил портативную камеру в кармане твоей куртки, ты все перекладывал ее, не зная куда деть. Когда ты ушел в душ, я взял ее. Интуиция, как всегда, меня не подвела, и я получил ответ на вопрос: «Что же, все-таки, с тобой случилось?» Но от увиденного легче не стало. Все изменилось.
Я никогда не смогу забыть, как ты просишь его прекратить, остановиться и не бить тебя больше. Твои глаза расширяются от ужаса, когда ты понимаешь, чего он на самом деле хочет. Ты видишь черный латексный дилдо, который он достает из спортивной сумки, что принес с собой, ты видишь наручники, лубрикант, плеть. Все в лучших традициях BDSM, только это не кино, и даже не твой клип, это то, что сейчас будет с тобой.
Камера установлена заранее, и ты наконец-то замечаешь ее, понимая, что он давно все спланировал, но как долго он вынашивает эти мысли? Как долго он опасен для тебя?
Я слышу, на записи играет музыка. Что это? Мгновение спустя, я понимаю, что это «Hurricane» — твоя песня. Он изощренно издевается над тобой, и мои мысли подтверждают его слова:
— Это моя любимая песня, Джа. Помнишь, какой интересный клип ты снял на нее. Я давно знаю, что ты, маленький извращенец, любишь такие вещи. Всегда хотелось увидеть тебя на месте твоей героини. Ты был Господином, но пришло время примерить роль раба.
— Шеннон, очнись, что с тобой?
Ты пытаешься достучаться до него, но он только смеется тебе в лицо:
— Скажи мне, смог бы ты убить, чтобы спасти свою жизнь? — Повторяет он слова песни.
На твоем лице ужас. Он толкает тебя, бьет плетью. Я не понимаю, что с тобой? Почему ты не сопротивляешься? Ты безумно напуган. Мне страшно представить, что ты чувствуешь, ведь это твой брат.
Он пытается надеть на тебя наручники, и ты, наконец-то, начинаешь противиться, выбивая их из его рук. Но он сильнее, он валит тебя, прижимая коленями руки к полу, и начинает обматывать запястья веревкой. Ты сучишь ногами, пытаясь выбраться, но это нереально. Связав твои руки, он обматывает веревкой ножки кровати. Теперь ты распят на полу и абсолютно беззащитен. Ты кричишь, это единственное, что тебе осталось, но никто не спасет тебя. Пытаясь освободиться, ты бьешься в конвульсиях. Я не могу на это смотреть, но я хочу знать, что он сделал с тобой.