Склонившись над тобой, он медленно расстегивает ремень на твоих джинсах, растягивая удовольствие от твоих мучений. Его руки уже у тебя в штанах, и ты почти плачешь, умоляя его остановиться. Но он лишь расстегивает свою ширинку, напевая слова этой, уже ставшей для тебя ненавистной, песни:
— Сможешь ли ты убить, что бы спасти свою жизнь?
Твое тело неестественно выгибается, не представляю как, но ты высвобождаешь одну руку:
— Да, смогу, уж будь уверен, я убью тебя, если ты сделаешь это!
Я не узнаю твой голос, он напоминает рычание загнанного зверя.
Он видит, что тебе удается выпутаться, и кидается к твоим рукам, чтобы крепче связать их. Ты выбираешь момент и бьешь, что есть силы, ногой прямо в его стоячий член. Он падает, корчась от боли, пока ты разматываешь вторую руку. Я вижу следы крови на твоих запястьях, я вижу, что и веревки пропитаны кровью, сердце сжимается. Я будто смотрю фильм ужасов, только это — твоя жизнь. Наконец-то ты выпутался, и бежишь к двери, но черт, она заперта.
Дергаешь ручку, понимая, что время уходит, и начинаешь выбивать дверь плечом, но она поддается с трудом. Я вижу, что он поднимается за твоей спиной, я зову тебя, почти кричу, зажимая руками рот: «Обернись!» Но ты не слышишь. Он хромает, держась за член, подбирается к тебе. Ты бьешь, что есть силы, и дверь слетает с петель, но ты не успеваешь выйти, в последний момент он хватает тебя. Понятно почему ты не добил его, это твой брат, ты не можешь быть с ним так же жесток, как он с тобой.
— Нет, Шеннон, очнись, это ведь я!
Но его лицо искаженно злобой, он хватает тебя за волосы, и впечатывает в стену, ты падаешь на пол и больше не шевелишься, ты без сознания.
Я едва перевожу дыхание, от увиденного на душе больно и мерзко. Ты еще в душе, и я рад, что ты здесь. Но я снова возвращаюсь к видео, в голове самые жуткие отвратительные вещи, я не готов смотреть на то, как он будет насиловать тебя.
Он склоняется над тобой, и мое сердце переворачивается внутри. Что сейчас в голове у этого маньяка? Но вот он выходит из комнаты. Ты лежишь на полу долго, я перематываю запись вперед. Он больше не появляется, не приходит за тобой, наверное, ты сильно отбил ублюдку яйца. Твое лицо оказывается около камеры, ты выключаешь ее, и я больше ничего не вижу. Теперь я могу только догадываться, что было дальше. На записи сегодняшнее число, получается, это было пару часов назад.
Я быстро достаю флешку из камеры и вставляю в картридер на своем ноуте, я делаю копию.
========== Часть 2 ==========
Я не видел тебя больше двух недель, с тех пор как однажды ночью ты позвонил мне и сказал, что заедешь. Ты не отвечаешь на мои звонки. Ощущение, что ты пользуешься мною, хотя, принять душ и переночевать в моей квартире не такое уж использование. За мои услуги ты не удостоил меня никакими объяснениями, лишь сказал «спасибо», когда уходил. Я знаю, ты принимаешь мою помощь как должное, как будто чувствуешь, что я не могу отказать. Но почему тогда ты пришел ко мне? У тебя много друзей. Я могу лишь догадываться о твоем особенном отношении ко мне. Ты все еще доверяешь? После стольких лет я все еще остаюсь для тебя близким?
Сегодня я увижу тебя на «Оскаре», конечно я знаю, что ты номинирован. Но я боюсь увидеть в твоих глазах или на твоем теле подтверждения моих самых страшных догадок, я боюсь думать про тот ад, в котором ты сейчас живешь.
***
Тебе идет белый, ты отлично выглядишь, даже кажешься счастливым.
— Привет, Джаред, — я подошел поздороваться.
— Привет, Колин, как поживаешь? — Ты улыбаешься, пожимая мне руку.
Я вижу шрам, окольцовывающий тонкое запястье, меня передергивает. Папарацци сразу начинают щелкать нас. За столько лет шумиха после «Александра» поутихла, а эти снимки могут стать второй волной сплетен про наши отношения.
— Все отлично, спасибо!
Мы позируем под вспышками фотокамер, ты кладешь руку мне на плечо и улыбаешься, ну прям лучшие друзья, мать твою.
Наконец-то удается скрыться от этих наглых парней с камерами.
— Ты не отвечаешь на мои звонки.
— Мы решили не общаться, ты забыл? — На наших лицах нет больше лицемерных улыбочек, мы те, кто мы есть.
— Это было до того, как ты заявился ко мне среди ночи. Я думал, договор расторгнут, или только ты можешь нарушать правила?
— Я благодарен за помощь, но это ничего не меняет.
— Глупо до сих пор избегать меня, так не думаешь?
— Это ради тебя.
— Сейчас все по-другому, и я хочу звонить тебе, когда считаю нужным и хочу, чтобы ты брал трубку, тем более, я переживаю за тебя… — Я тут же осекся.
— Переживаешь за меня? А разве есть повод? — Ты насторожился, до ужаса боишься, что кто-то узнает о том, что делает с тобой брат.
— Сейчас не место и не время говорить об этом, лучше встретиться позже и все обсудить.
— Я не уверен, что это хорошая идея.
— Поверь, это в твоих интересах больше, чем ты можешь себе представить.
Вижу страх в синих глазах. Ты интуитивно чувствуешь, что я имею в виду именно то, чего ты боишься больше всего. Еще не осознаешь, но постепенно понимаешь, что мне что-то известно. Поэтому я знаю, ты сам будешь искать встречи со мной.
***
Ты получил «Оскар», я был рад за тебя. Но больше всего радовался твой ублюдок-брат. Он так обнимал тебя и держал за руки, а ваша мама никак не могла нарадоваться на своих дружных сыновей, таких популярных, таких успешных. Если бы она только знала, что скрывает обратная сторона медали ваших лучезарных отношений, любая мать сошла бы с ума от такого.
Но ты держишься молодцом, не подаешь вида, за это тебе полагается второй «Оскар». Ты терпишь его, прощаешь за все, что он натворил, за то, что хочет разрушить твою жизнь и жизнь твоей матери тоже, ты прощаешь его только лишь потому, что он твой брат. От меня же ты отказался легко, как только закончились съемки «Александра». И пусть я никогда не показывал особой досады по этому поводу, в душе я был сломлен. Трудно давалось осознание того, что для тебя я был временным явлением, вариантом, скрашивающим одинокие марокканские вечера, в то время, как я жил тобой весь тот год. Прошло десять лет, и я думал, что простил тебя, но сейчас я понимаю, что зря ты появился на пороге моей квартиры две недели назад.
========== Часть 3 ==========
Мы сидим в темноте. Монитор ноутбука тускло освещает твое лицо. Ты ничего не говоришь, поджав губы, просто смотришь, как брат пытается изнасиловать тебя.
— Откуда? — В голосе металл.
— Пока ты был в душе, я скачал с твоей камеры, — отвечаю, делая большой глоток из бутылки с виски.
Ты встаешь и ставишь на паузу. Крики замолкают, в комнате, наконец, становится тихо. Картинка замирает на моменте, когда он связывает тебя.