Вошедшая следом за Чендлерами Синтия Эйлинг выглядела экстравагантно на фоне других постояльцев. Это была стройная женщина лет тридцати пяти, с густой копной рыжеватых волос, собранных на голове в художественном беспорядке. Она носила одежду броских цветов, крупные украшения и чрезмерно увлекалась косметикой, отчего её макияж больше походил на театральный грим. Он придавал Синтии определённую эффектность, но за обильными слоями пудры и яркой помадой было трудно рассмотреть её природные черты лица.
Ничего интересного женщина полицейским не поведала: с хозяином пансиона она лично не общалась, свидетелем какой-либо стычки или ссоры не была, никаких звуков прошлой ночью не слышала.
Терри Глейзер был последним из приглашённых на беседу постояльцев. Когда он расположился в кресле напротив Райли, инспектор обратил внимание на фотоаппарат, который висел у него на шее. Он непроизвольно спросил:
– Вы всегда берёте с собой камеру?
Терри сразу же оживился.
– Да, камера всегда при мне! Никогда не знаешь, что может попасть тебе на глаза, вот и ношу её с собой на всякий случай.
– Понятно, чтобы, как говорится, всегда быть во всеоружии.
– Именно! Лучше и не скажешь.
– Мистер Глейзер, вам доводилось общаться с Брайаном Форестером за то недолгое время, что вы находитесь в пансионе?
– Да, у меня, собственно, на это и времени не было, разве только вчера вечером. Я ненадолго заходил к нему в кабинет.
– Не скажете, зачем?
– Почему бы нет? В Стоунхейвене я заснял почти всю плёнку, осталось лишь несколько кадров. Вот мне и нужно было её проявить. Я спросил у Форестера, есть ли у них при пансионе посыльный, который мог бы отдать плёнку на проявку в фотоателье Абердина. Понимаете, мне не терпелось поскорее увидеть…
Райли вежливо перебил Терри:
– Извините, но нам хотелось бы знать, что вам ответил Форестер.
– Он сказал, что подобные услуги для постояльцев здесь выполняет некий Крис и пообещал передать ему мою плёнку.
– То есть, вы оставили плёнку Брайану?
– Совершенно верно.
– А он не сказал, когда увидит Криса?
– Нет, но я понял, что он собирался сделать это сегодня утром.
– Скажите, пожалуйста, не слышали ли вы этой ночью каких-либо звуков?
– Нет, но мне кажется, что здесь просто невозможно что-либо услышать: у этого дома толстые стены и двери.
– Спасибо за уделённое нам время, это всё.
Глейзер поднялся, сделал несколько шагов по направлению к двери, но затем остановился и спросил:
– Извините, но мне хотелось бы знать, к кому я могу обратиться насчёт своей плёнки? После случившегося я не осмелился подойти к миссис Форестер, но я разговаривал с Дженнифер. Кажется, она здесь за помощницу хозяйки пансиона.
– И что вам сказала Дженнифер?
– Оказывается, Крис её племянник. Она спросила у него насчёт плёнки, и он ответил, что Форестер ничего ему не передавал. Так что мне теперь делать? – повторил Терри свой вопрос.
– Поверьте, мне бы очень хотелось вам помочь, но я так же, как и вы, ничего не знаю о плёнке. Если нам удастся что-нибудь выяснить, мы сразу же вам сообщим.
– Спасибо, буду надеяться, – произнёс Глейзер и вышел.
Воспользовавшись небольшой передышкой, Невилл позвонил в полицейское управление и поинтересовался результатами дактилоскопии. Ему ответили, что в кабинете Форестера были обнаружены по большей части его отпечатки пальцев, и лишь на пишущей машинке и настольных часах имелись отпечатки Криса Вуда.
– Ну что, сержант, подведём итоги? – обратился Райли к молодому коллеге.
– Думаю, что в целом мы узнали не так уж и много, – несколько разочарованно протянул Мэтью.
– Пожалуй, возражать не стану. И всё же, что из всего услышанного мы должны взять на заметку?
Сержант с видом студента на экзамене начал сверяться со своими записями. Чувствовалось, что ему очень хочется внести свой вклад в расследование преступления. Он бойко заговорил:
– Прежде всего, мы должны иметь ввиду, что дольше всех с убитым был знаком Эндрю Морган. Он сказал, что останавливался в «Трэвэлерс Рефьюдж» больше десяти раз, а этого вполне достаточно для того, чтобы у него мог возникнуть мотив убийства.
Интересной информацией поделился Альберт Коннорс. Он невольно услышал отрывок разговора между горничной Дорис Хейли и Крисом Вудом, который работает здесь. Парень сказал девушке, что скоро станет совладельцем пансиона.
И Невилл снова стал листать свой блокнот. – Так… Вот ещё… Джойс Ламбертс упомянула, что Джеймс Харпер о чём-то сердито разговаривал с Форестером. Кажется, это всё.