К очередной поездке Бакеля удалось подготовить партию особо ценных икон числом около тридцати. И уже перед самым отъездом его за рубеж привезли в Москву еще три особо ценные иконы. Одна из них — икона XVI века «Николай Зарайский в житии» стоимостью в 50 тысяч рублей.
Это была последняя встреча в Москве отнюдь не святой троицы. Затем был неожиданный визит Бакеля к Малышевым в Юрмалу, откуда Бакель отправился в Одессу, чтобы отплыть в Венецию. Малышевы пожелали ему счастливого пути…
Собирались ли Малышевы «завязывать», поставить точку, скажем, после этого вояжа их партнера? Нет. Чувство опасности давно уже стало для них привычным, и беспокоило их, пожалуй, другое: сохранность того, что было уже переправлено за рубеж и хранилось в Остенде. Они вели строгий учет перемещенного, фотографировали все предметы перед отправкой. Но понимали, что они полностью в руках Бакеля. А тот, кроме гонораров, изъявил желание тоже делать бизнес на антиквариате и иконах. Приходилось кое-что доставать и для него. Остановиться сил не было.
Впору задать вопрос, который давно напрашивается. А на какие деньги все это творилось? Из каких источников финансировались контрабандные операции преступной группы? Проще говоря, откуда были у Малышевых деньги на приобретение художественных и антикварных ценностей? Ведь каждая контрабандная отправка оценивалась в десятки и сотни тысяч рублей.
А ведь, кроме этого, у Малышевых были немалые «накладные» расходы. Только Бакелю выплатили около 30 тысяч рублей. На что-то надо было худо-бедно жить, ездить в Москву, устраивать нужные встречи. За все приходилось платить. Это все расходы. А доходы откуда? Как принято говорить, общественно-полезным трудом заработать Малышевы и на пропитание не могли. По той простой и убедительной причине, что таким трудом они не занимались. Юрий Малышев последние восемь лет перед арестом на службе нигде не состоял. Трудовой стаж инженера-геолога Малышевой — всего несколько месяцев. Наследства не получали, билетов спортлото и вещевой лотереи не покупали, в карты после женитьбы Распылитель играть перестал. Вряд ли на флакончиках, бронзулетках да мелкой фарцовке удалось ему сколотить первоначальный капитал. На свалках не попадаются изделия с клеймами «Фаберже» или золотые табакерки. Среди икон, которые дарили ему старушки в глухих селениях, не было досок стоимостью в 20, а то и в 50 тысяч рублей.
Откуда они? Такой вопрос считается бестактным в мире коллекционеров и собирателей антиквариата. Если с вами будут откровенны, то кое-что скажут. К примеру, о том, что у большинства собирателей непременно есть свой обменный фонд. Это вещи, которые коллекционер продает (вам скажут — меняет), чтобы приобрести то, что нужно ему. Выгодный обмен или нет — во многом зависит от умения, ловкости и удачи, как и в любом коммерческом предприятии. Заметили, как осторожно, с оглядкой мы подбираем слова? Мы не говорим, что собиратель может воспользоваться невежеством человека и порой за гроши купить ценную вещь.
Мы ни разу не употребили слова «торговля» и «спекуляция». Но дело ведь не в словах, не в изысканности и деликатности выражений. Беда в том, что благородная страсть к коллекционированию нынче очень тесно переплелась с куда более низменной страстью обогащения и наживы.
И никогда Малышев не стал бы обладателем собрания русских икон, коллекции ценных табакерок и множества редкостных дорогостоящих предметов антиквариата, если бы он не вел все эти годы беспрерывный «обмен». Искал, приобретал и выгодно продавал, наживаясь. Оставлял у себя лишь то, что представляло наибольшую ценность как предмет контрабанды. Вот откуда у ловкого, знающего коллекционера-коммерсанта Малышева был оборотный капитал для контрабандных операций.
Но был еще один немаловажный источник доходов. У контрабандного канала была обратная связь. Бакель, переправляющий ценности Малышевых за рубеж, возвращался в нашу страну не с пустыми руками. В его дипломатическом саквояже и на пути в Россию была контрабанда.
Во время обыска у Малышевых обнаружили каталог известной западногерманской фирмы Квелль. Он был испещрен пометами Малышевой. По этому каталогу она заказывала дипломату различные вещи, которые он доставлял из-за рубежа в Москву. Реализация импортного дефицита — кожаных пальто, других предметов одежды, радиоаппаратуры, кассет для видеомагнитофонов и фотоаппаратов — приносила немалые деньги. Они же и шли на приобретение предметов контрабанды. Иногда производился прямой обмен: так, за два кожаных дамских пальто была приобретена икона «Казанской богоматери». Такой обмен вполне устраивал Малышевых и имевшего свою долю в этом деле Бакеля — сравнительно дешевый западный ширпотреб продавался у нас втридорога. На деньги от спекуляции приобретались для вывоза предметы национальной культуры.
Как-то в разговоре со следователем Людмила Малышева обронила фразу: «Нас с Юрой в Ленинграде знали…» И, чтобы следователь не сомневался, рассказала ему о случае в гостинице «Европейская». В банкетном зале, где праздновали «свадьбу» ее сестры, появился чужак — крепко подвыпивший верзила. Никто из мужчин не посмел выдворить непрошеного гостя. Тогда из-за стола решительно поднялась маленькая хрупкая Малышева:
— Вон отсюда, жлоб!
— Что?! — опешил верзила. — Да я тебя сейчас в веревочку совью! Ты кто такая?..
— Я жена Распылителя!
И жлоб «слинял».
— Нас знали в Ленинграде, — горделиво закончила свой рассказ Малышева.
Вот видите, а мы и не знали, что живут с нами в одном городе столь знаменитый Распылитель и его мужественная жена. Ибо известны они были в своем особом кругу деловых людей, людей, умеющих делать деньги. В этом мире была своя иерархия — свои «миллионеры» и «акулы», «шестерки» и «салаги». Здесь Малышевы котировались довольно высоко и были известны.
В поле зрения чекистов Малышевы попали после того, как упрочилось их явно не случайное знакомство с г-ном Бакелем. Оно не могло не насторожить, не привлечь к себе внимание. Что крылось за этим? Ясно было, что знакомство это носит явно деловой характер. Ради чего приезжает Малышев в Москву и всякий раз встречается в определенных местах с Бакелем? Незаконные валютные операции? Но, насколько было известно, Малышевы валютой не занимались — не их профиль. Сбыт иностранцу икон и антиквариата? Но Малышевы были «собирателями». Они скупали. Тогда оставалось предположить: Бакель — сообщник Малышевых. Он в дипломатическом багаже перемещает за рубеж ценности, легальный вывоз которых запрещен. Канал контрабанды надо было обнаружить и перекрыть.
События, последовавшие вскоре одно за другим, поторопили чекистов, уже располагавших кое-какой информацией о Малышевых, об их знакомстве с атташе иностранного посольства. Супруги в очередной раз посещают Москву, приезжают не с пустыми руками и встречаются с Бакелем. Ничем другим в столице не интересуются. Возвратившись, сразу же уезжают из Ленинграда в курортную Юрмалу под Ригой. Туда в гости к Малышевым через несколько дней приезжают на машине супруги Бакель. Гостят недолго, всего несколько часов, и вновь «мерседес» с прицепом отправляется в путь. Стало известно: дипломат заказал каюту до Венеции на теплоходе «Азербайджан», уходящем в рейс из Одессы.
Теперь уже ясно, где собирается пересечь границу Бакель. Нетрудно понять, почему отказался он от самолета — на машине, да еще с прицепом, багаж везти куда удобнее. Версия, отрабатываемая чекистами, подтверждалась.
Оперативная группа ленинградских чекистов прилетела в Одессу накануне ухода в рейс «Азербайджана». Белоснежный красавец теплоход стоял у пирса, ожидая пассажиров. Чекистам тоже не оставалось ничего другого, как ждать приезда двух его пассажиров, заказавших каюту до Венеции. Ночью позвонили коллеги из Киева. «Мерседес» ночует в их городе.
После полудня, за несколько часов до отплытия теплохода, машина с красным пятном дипломатического номера на темно-вишневом, припудренном дорожной пылью кузове, мягко притормозив, остановилась на пирсе Одесского порта. «Мерседес» выглядел куда респектабельнее и солиднее своего хозяина. Если бы он приехал в порт на автобусе, никто и не признал бы в нем дипломата. Что-то провинциальное, местечковое было в облике и манерах этого неприметного человека с жидкой бородкой клинышком и крючковатым носом. Он все пытался делать быстрее, чем следовало, — суетился вокруг машины, что-то перекладывал в ней, наконец, мелкой иноходью впереди жены поспешил по трапу на борт теплохода. Хотя спешить и беспокоиться причин не было. Но уже через несколько минут Бакель спустился к машине, у которой как раз и появилась группа таможенников.