— Там нет предсмертной записки? — поинтересовался Хан. — Это нам бы очень облегчило жизнь.
— Нет, — покачал головой Беркович. — Знаешь, я, пожалуй, поговорю с соседом, обнаружившим тело. Он знал Кашмиэля и может сообщить недостающую информацию.
Арон Мозес сидел у себя на кухне и завтракал — перед ним стояла тарелка с огромным куском пиццы.
— Какое несчастье! — воскликнул Мозес, пригласив Берковича сесть, но не предложив даже стакана колы. — Я в себя не могу прийти!
— Вы хорошо знали Кашмиэля? — спросил инспектор.
— Прекрасно знал! Прекрасно! Лет десять. Замечательный человек. Правда, в последнее время ему не везло. Страшно не везло. Страшно! Год назад жена сбежала с любовником. Он так мучился! А потом начались неприятности. Вы знаете, инспектор, строительный бизнес — как ловушка. Попался — и все. Квартиры сейчас не очень-то покупают, а он взял большие суммы в долг. Я не знаю, сколько, Идо не говорил, но — большие. И с него начали требовать. А что он мог отдать? Вы знаете, инспектор, он был даже вынужден скрываться! Последний месяц он не жил дома…
— А где? — спросил Беркович.
— Понятия не имею, он не говорил, я не спрашивал. А вчера вечером Идо позвонил, сказал, что приехал ненадолго, утром уедет, скорее всего, навсегда. Ну, я понял, что он решил свалить из Израиля — подальше от банков и кредиторов. Он сказал, чтобы я утром пришел попрощаться, ну я и поднялся. Было часов восемь, Идо обычно встает рано… Дверь была не заперта, а он лежал и…
Мозес мрачно замолчал.
— Может быть, вы слышали вчера вечером какой-нибудь шум из квартиры Кашмиэля? — спросил Беркович. — Может, к нему кто-то приходил? Может, они там спорили? Ведь квартира соседа прямо над вами…
— Нет, — мотнул головой Мозес. — Ничего не слышал. Может, кто-то и приходил, но шума не было.
— Спасибо, — сказал Беркович и вернулся в квартиру Кашмиэля, где эксперт Хан уже завершил осмотр тела.
— Похоже, у него была причина покончить с собой, — сказал инспектор. — Но равно были мотивы и для убийства. Большие долги. Кредиторы его искали, и он скрывался. Около месяца его не было дома, вчера он вернулся, а сегодня собирался опять куда-то смотаться. Похоже, деньги он брал не только в банках, но и на сером рынке, а там народ крутой, ты знаешь. Могли и убить.
— Это облегчает задачу, не так ли? — спросил Хан.
— Конечно, — согласился Беркович. — Документы сохранились, найти, у кого именно из «серых» кредиторов Кашмиэль брал деньги, труда не составит. Правда, есть один момент… Убийца должен был прийти сюда до начала дождя, верно?
— Конечно, мы уже говорили об этом.
— Да. А выстрел раздался после полуночи, когда уже гремела гроза.
— Согласен, — кивнул Хан.
— Значит, минимум час Кашмиэль находился в квартире с убийцей. Чем они занимались? Нет грязной посуды, окурков. В салоне полный порядок. Сосед никаких громких разговоров не слышал. Они что, сидели тут тихо и обсуждали долг Кашмиэля, а потом убийца достал пистолет и выстрелил?
— Кстати, о пистолете, — оживился эксперт. — Пока тебя не было, я созвонился с Шулей из отдела регистрации. Судя по номеру на оружии, это пистолет Кашмиэля, и у него есть разрешение.
— Вот видишь! Убийца должен был знать, где хозяин квартиры хранит оружие…
— Не обязательно, — пожал плечами Хан. — Ты же только что сказал: Кашмиэль скрывался и только вчера вернулся домой. Оружие у него наверняка было с собой. Он мог положить его где-то… Скажем, на журнальном столике.
— Из этого следует, — заметил Беркович, — что предполагаемый убийца изначально не собирался убивать. Иначе принес бы с собой оружие.
— Тоже не обязательно. У него могло быть оружие, но он увидел пистолет Кашмиэля и решил воспользоваться. А потом протер рукоятку.
Беркович вынужден был согласиться с тем, что это вполне вероятно. Эксперт разрешил унести тело, и санитары положили погибшего на носилки. Когда за ними закрылась дверь, Беркович опустился на колени и еще раз внимательно осмотрел пол. Затем перешел к журнальному столику, но не стал заново перекладывать бумаги, а только осмотрел блестящую полированную поверхность.
— Смущает меня эта тишина, — сказал он эксперту. — Если бы Кашмиэль несколько часов находился в квартире с убийцей, они бы наверняка повздорили, и порядка здесь тоже было бы меньше.
— Убийца мог навести порядок уже после того, как Кашмиэль умер, — высказал предположение Хан.
— Мог. Но если он хотел, чтобы мы приняли смерть Кашмиэля за самоубийство, почему протер рукоятку?
— Как почему? — удивился эксперт. — На ней же были отпечатки его пальцев.