Вероятно, я изображал идиота излишне натуралистически. Шуваль, потеряв ко мне всякий интерес, повернулся к экрану и сказал, продолжив нажимать на кнопки:
— Все это вы могли бы узнать и по телефону в секретариате… Металлами у нас занимаются все, кому не лень. А ближайший семинар в среду, посмотрите на доске объявлений.
Сообщив эту информацию, Шуваль перестал обращать на меня внимание, и я, пожалуй, смог бы кого-нибудь здесь убить, не будучи замеченным. Убивать, впрочем, было некого, и я, потоптавшись минуту, потихоньку ретировался.
Объявления на доске висели в несколько слоев. Вешая очередную информацию, никто, судя по всему, не удосуживался снимать старую. Листки лепили скотчем, прикрепляли кнопками или скрепками, а некоторые держались на одном лишь честном слове и готовы были сорваться от малейшего дыхания.
Я прочитал все — от правого верхнего угла доски объявлений до левого нижнего. Сначала пришлось встать на цыпочки, а потом опуститься на колено. Я приподнимал верхние объявления и заглядывал во второй слой. Я пытался отодрать второй слой и заглянуть в более глубокие археологические напластования. Студенты сначала с любопытством следили за моими действиями, но потом перестали обращать на меня внимание. Молоденькая секретарша принесла из деканата очередное объявление, сказала «извините» и прилепила бумагу поверх той, которую я как-раз дочитал до середины. Несколько листков, которые все равно упали бы от малейшего прикосновения, я снял и положил в карман. Не думаю, чтобы кто-нибудь заметил их отсутствие.
Чего только не узнаешь, читая объявления! Физический институт в Принстоне приглашает делать постдокторат. Продается по случаю CD-плейер за смешную цену 300 шекелей. Все студенты, не сдавшие задолженности, должны посетить своих консультантов не позднее следующего четверга. 5 октября в Иннсбруке (Австрия) начинается конференция по высокотемпературной сверхпроводимости. Студенткая третьего курса ищет компаньонку (компаньона) для совместного проживания. В среду на семинаре выступит Сэм Груберман с докладом на тему «Электрострикционные воздействия на ферромагнетики». Там упоминались еще какие-то поля, но я не запомнил. На исходе субботы — вечеринка в кампусе. «Русский» студент ищет подругу для совместного посещения дискотеки (оплата пополам)…
Дома я внимательно рассмотрел принесенные с собой листки. Среди них был и тот, что заинтересовал меня больше всего. Я отложил его в сторону, а потом попытался на чистом листе нарисовать план лаборатории. Зрительная память у меня неплохая и, посидев с полчаса, я уже знал примерно, как могли развиваться события в ту злосчастную пятницу. В общем-то, все было достаточно просто. Настолько просто, что ни Бутлер, ни его коллеги не имели шансов разобраться в ситуации.
Я едва дождался возвращения Романа с работы — каждые пять минут выглядывал в окно, карауля красный «фиат» комиссара.
— Кофе у меня сегодня растворимый, — сказал я, когда Бутлер, приняв душ, поднялся, наконец, ко мне. — Если ты скажешь, что и его я готовлю плохо…
— Песах, ты все делаешь хорошо, если смотреть на твои действия в исторической перспективе, — заявил Роман. — Вы, историки, умеете оценивать события, лишь глядя на них из далекого будущего.
— А вы, полицейские, — парировал я, — не видите ничего дальше своего носа. Я был сегодня на факультете…
— Знаю, — поморщился Роман. — Шуваль описал назойливого посетителя, который мешал ему работать своими идиотскими вопросами. Это его слова — в точности. От себя добавлю, что не уполномачивал тебя мешать следствию. Надеюсь, что твоя самодеятельность этим и ограничится.
— Я знаю все, — сказал я. — Кто убил, как убил и почему убил.
— Вот уж действительно «вени, види, вичи», — хмыкнул Роман. — Мы возимся пятые сутки и топчемся на месте, а историк Песах Амнуэль взглянул одним глазом, и пожалуйста. Ну, поскольку ты уже все знаешь, тебя вряд ли заинтересует то, что мы обнаружили сегодня?
— Заинтересует, — сказал я. — Почему не дополнить систему доказательств новыми аргументами?
— Мои люди допросили студентов и докторантов, которые были знакомы с Груберманом — всего семнадцать человек. Не поверишь: никто не сказал в его пользу ни одного доброго слова! Обычно бывает наоборот, о покойниках либо хорошо, либо ничего. О жертвах — тем более. А тут… У каждого была с Груберманом хотя бы одна стычка.