Ники, профессор Николас Вельт, профессор английского языка и литературы в университете Сноудона, всегда относился ко мне как к незрелому школьнику, и, чёрт возьми, я всегда чувствовал себя таковым, когда находился рядом с ним.
Он вежливо выслушал меня, его маленькие голубые глазки подозрительно блестели, глядя на мою компанию. Но он был сдержан, когда пожимал руку каждому из моих гостей в знак знакомства. Когда он обошёл всех, Джонстон сказал, лукаво взглянув на остальных: «Ваш друг рассказывал нам о вашей умной догадке, профессор, которая позволила раскрыть одно дело. Возможно, вы поможете нам решить другую проблему. Что вы скажете об этой записке на столе?»
Я ожидал, что Ники обидится на предположение, что он действует по наитию, и, возможно, так оно и было, потому что его тонкие губы были плотно сжаты, как будто он только что надкусил особенно кислый лимон. Но он ничего не сказал и пересел за стол.
«Это фотостат», – пояснил Джонстон. «Оригинал попал к нам пару дней назад. Это не розыгрыш. Это действительно было похищение.»
«Он попал к вам с этими отпечатками пальцев?»
«Да. Мы очистили их от пыли, чтобы они отобразились на фотостате. Это было несложно, потому что квадратики бумаги оказались не из газетной, а плотной, глянцево‑журнальной.»
«Правда? Тогда это означает, что эти отпечатки там не случайно», – сказал Ники.
Джонстон подмигнул компании, и мне стало жаль Ники.
«Знаете, Ники, преступники склонны...» – начал я, но Джонстон остановил меня жестом руки.
«А почему это не могла быть небрежность, профессор?» – вкрадчиво сказал Джонстон.
Ники бросил на него раздражённый взгляд, который он обычно приберегал для меня.
«В средней газете», – начал он своим мученическим голосом, – «гораздо больше заголовков, из которых можно составить сообщение, чем в журнале, посему кажется, что журнальный материал был выбран специально – очевидно, потому что на нём чётче видны отпечатки пальцев. Все эти слова взяты из заголовков рассказов, потому что пишущий хотел крупный шрифт, но в некоторых из них видны кусочки обычного шрифта. Поскольку шрифты разные, это, конечно, означает, что использовалось несколько разных журналов. Полагаю, это было необходимо для того, чтобы получить все слова, необходимые для послания. Вряд ли преступник стал бы проверять несколько журналов там, где с таким же успехом справилась бы одна газета, если бы ему не был нужен именно этот тип бумаги. Но есть и дополнительные доказательства того, что это было сделано не по ошибке или недосмотру. Я не эксперт, но очевидно, что здесь пять разных отпечатков пальцев, и они идут в определённой последовательности. Вот это, – он ткнул в записку тощим указательным пальцем, – отпечатки больших пальцев, а за каждым следуют четыре отпечатка, которые представляют остальные пальцы руки. Даже моему нетренированному глазу ясно, что эти отпечатки принадлежат одной руке и что последовательность от большого пальца к мизинцу использовалась снова и снова, пока не были израсходованы все квадраты бумаги.» Он оглядел каждого из нас с тем забавным выражением лица, которое мне всегда было так трудно вынести, а затем сказал: «Нет, нет никакой вероятности того, что эти отпечатки являются результатом небрежности. Они там не просто так.»
«И какая причина заставляет человека принимать все меры, чтобы скрыть свою личность, используя печатные слова, а затем подписывать её единственной подписью, которую он никогда не сможет опровергнуть?» – спросил Джонстон.
Ники поднял на него кустистую белую бровь. «Конечно, вы можете придумать причину», – сказал он.
«Ну, это может быть слепком, чтобы сбить нас со следа. Это могут быть чьи‑то отпечатки», – предположил Джонстон. А потом, чтобы подкрепить свой ответ, добавил: «Снять отпечатки несложно, знаете ли.»
«И это может сбить вас с толку?» – спросил Ники. «Все пять отпечатков в обычной последовательности, повторяющиеся снова и снова? Если бы вам удалось идентифицировать отпечатки, и если бы вы поймали этого человека, разве присяжные усомнились бы в его заявлении, что его подставили? И как автор записки мог быть уверен, что у человека, чьи отпечатки он украл, не было железного алиби? И даже если бы это было не так, разве вы не были бы склонны поверить его заявлениям о невиновности, хотя бы для того, чтобы поинтересоваться, кто его враги, и таким образом, возможно, выйти на настоящего преступника?»
Паркер из округа Барнстейбл, что на мысе, возбуждённо замахал рукой, и Ники кивнул ему.
«Почему похититель не мог сделать это именно по той причине, о которой вы сказали? Ведь когда его поймают, он скажет: «Я этого не делал. Думаете, я был бы настолько безумен, чтобы поставить свои отпечатки на записке о выкупе? И тогда он выходит на свободу, если вы понимаете, о чём я...» Голос Паркера неуверенно прервался.