В пивнухе было довольно многолюдно, шумно. Большую часть посетителей составляла молодежь — очевидно, студенты. Они горячо обсуждали тему подлинности «пленок Стужи» и на трех мужиков за столиком в углу внимания не обращали.
Повзло и Каширин заказали себе пива, Обнорский — чай.
— Молодец, Родя, — сказал Обнорский. — Я, даже если бы и заглянул в телефонные потроха, ничего бы не понял — проводочки, пимпочки какие-то… Черт его знает — «жук» это или деталь телефона. Молодец, молодец. Объявляю официальную благодарность — уже вторую, заметь.
— Весь вопрос, — сказал Повзло, — что нам дальше делать с этим счастьем?
— А это мы сейчас обсудим, — ответил Обнорский. — Вообще-то, господа расследователи, нужно было давно предположить, что мы под контролем у папаши Мюллера. Или еще у нескольких папаш. Вариантов, как я понимаю, несколько. Можно ничего не делать — оставить так, как есть. Все серьезные разговоры вести по мобильным. Их, правда, тоже сечь можно — но это сложнее и намного дороже. А СБУ — пусть слушают. Они нам не враги. Можно просто отключить эту штуковину. Но что это нам дает?… Можно, в конце концов, использовать телефон, чтобы гнать дезу. Правда, пока не совсем ясно, какую. Ну это уже жизнь подскажет. Скажи, Родя, этот «жучок» слушает только наши телефонные разговоры или все разговоры в помещении вообще?
— Я не готов ответить. Но «жучок» фирменный… Следует полагать, что он может слушать нас через звонковую цепь, то есть при положенной на рычаг трубке. Слава Богу, что он поставлен не так давно.
— Откуда ты знаешь, когда он поставлен? — спросил Повзло.
— Защелка стала работать позавчера.
— Ага… А сломалась она когда?
Родион изумленно посмотрел на Николая:
— Ты что — хочешь сказать, что…
— Вот именно. Сломалась она больше недели назад. Может быть, именно в этот день нам и воткнули «жука»?
За столом повисла напряженная тишина. От мысли, что «жучок» мог быть внедрен больше недели назад, стало совсем не по себе. За это время аппаратом пользовались десятки раз, общались с самыми разными людьми, с Питером и между собой… Тот, кто их слушал, наверняка получил огромный объем информации. А разговоры велись не только по телефону, но и рядом с ним.
Все трое начали лихорадочно вспоминать, что именно говорилось в присутствии и при помощи безмолвного шпиона.
— Спокойно, — сказал Обнорский. — Спокойно… Не может быть, что он слушает нас уже неделю.
— Почему? — спросил Родя.
— Потому, что в Тараще самый главный вопрос был: на кого вы работаете? Кто ваш заказчик? Если бы «жучка» поставили неделю назад, они бы уже знали, что наш заказчик — Соболев. Но они этого не знают.
С выводом Обнорского согласились.
— Однако, — сказал Андрей, — нам все равно придется вспомнить и проанализировать все звонки, которые мы сделали за последние двое суток. Да, хороши мы, нечего сказать. Расследователи. Играли, играли — смеялись и досмеялись. Стыдно.
И с этим тоже согласились.
— Но самое паршивое в том, — продолжил Андрей, — что мы не знаем, единственный это «жучок» в квартире или она вся ими нашпигована? Ты сам сможешь проверить хату?
— Нет, — ответил Каширин. — Далеко не все эти штучки можно обнаружить так легко. Необходим инструментальный контроль.
Обнорский позвонил Забияке. Сказал:
— Нужно встретиться.
— Срочно? — спросил «таксист».
— Весьма, — ответил Обнорский. Спустя сорок минут он «ловил такси» на углу Крещатика и Богдана Хмельницкого. Возле Андрея остановился знакомый «жигуленок» с плафоном на крыше. Андрей нырнул в салон. «Шестерка» резво взяла с места.
— Здравствуйте, Сергей. Рад вас видеть.
Забияка сухо спросил:
— Что у вас за проблемы?
— Можно проверить помещение на наличие «жучков»?
— А что за помещение?
— Квартира, которую мы снимаем.
— Есть основания?
— Есть… В телефонном аппарате мы обнаружили «сюрприз».
— Мне звонили с этого аппарата?
— Обижаете. С уличного таксофона.
— Понятно.
— Так можно проверить квартирку-то?
— Я перезвоню вам через час, — ответил Сергей. — На трубу.
Андрей понял, что сам «таксист» таких вопросов не решает и должен доложить своему приятелю из СБУ.
— Хорошо, — сказал Обнорский. — Олегу Марковичу привет… Высадите меня возле Бессарабского рынка.
«Таксист» позвонил ровно через час. Сказал, не представляясь:
— В девятнадцать часов к вам придут из санэпидемстанции. Морить ваших тараканов. Желательно, чтобы в квартире никого, кроме вас, не было.
В девятнадцать ноль-ноль в дверь позвонили. Обнорский посмотрел в глазок: на лестничной площадке стоял Костенко. За его спиной — незнакомый мужчина с дипломатом. Андрей открыл дверь. Входя внутрь, эсбэушник приложил палец к губам.
— Добрый вечер, Андрей Викторович, — почти шепотом сказал он. — Пообщаемся шепотком, интимно. Мой коллега (жест в сторону человека с «дипломатом») сейчас проверит вашу квартирку.
Человек с «дипломатом» молча кивнул, раскрыл свой чемоданчик и достал из него какой-то прибор.
— Не будем ему мешать, — сказал Костенко. Спустя несколько минут спец разрешил им разговаривать в кухне.
— Чисто, — сказал он. — Можете даже песни петь.
Спустя еще минут сорок спец заглянул в кухню и поманил Обнорского и Костенко пальцем. В гостиной он подошел к журнальному столику и лег на пол. Обнорский и Костенко последовали его примеру. Под столешницей, у ножки, прилепился маленький серый предмет. Спец показал на него рукой, потом подергал себя за ухо. Потом, в кухне, он сказал Обнорскому:
— Микрофон японский, дорогой… Вас слушают очень серьезные люди. Позволить себе такую технику могут только весьма богатые конторы.
— Как долго, — спросил Обнорский, — он может работать без подзарядки?
— Хороший вопрос… Около ста часов.
— То есть около четырех суток?
— Нет. Сто часов — в активном режиме.
— Что это значит?
— Это значит, что сейчас он спит и энергии почти не расходует. А включается только от звука человеческого голоса. Хотите побыстрей его разрядить — включите телевизор. Пусть он гонит в эфир телепередачи. — Спец улыбнулся.
— А где, — спросил Обнорский, — могут находиться люди, которые нас слушают?
— Рядом. Дальность у него невелика — метров двадцать. Человек или магнитофон находятся либо в машине, припаркованной рядом, либо в самом здании. Существует, правда, еще один вариант: где-то рядом установлен ретранслятор. Он принимает сигнал от вашего «жука» и передает его дальше. Но в любом случае — недалеко.
— Понятно, — сказал Обнорский. — Скажите: за ним придут?
— Откуда я знаю? — пожал плечами спец. — Я бы пришел обязательно. Бросать такую технику — непозволительная роскошь… Да и улика…
— Понятно… Машину проверить сможем?
— Почему нет? Проверим вашу машинку…
Машина оказалась «чистой». Микрофонов в ней спец не нашел. Но в заднем бампере нашел «бипер» — радиомаячок, позволяющий отслеживать перемещения объекта.
— Серьезные ребятишки, — сказал спец. — Я такие штуки видел только в каталогах… Модель совсем свежая, а у них уже есть.
— Понятно, — произнес Обнорский мрачно. — Я очень вам признателен…
— Не за что.
— Чем я обязан? — Обнорский вытащил бумажник.
— Это лишнее, — ответил спец. — Но если эти штучки станут вам поперек горла — отдайте мне. Приму с удовольствием.
— Они уже поперек горла. Но пока пусть постоят.
Спец пожал плечами и удалился. Костенко закурил, оперся на борт машины и сказал:
— Интересно живете, господин Серегин.
— Да уж… Интересней некуда. Как букашка под микроскопом.
— Не хотите поделиться результатами расследования?
— Рад бы, Олег Маркович. Да нечем… Нет результатов.
Костенко усмехнулся:
— Странно… К вам проявляют живейший интерес. В вас даже стреляют в фуникулере. А вы говорите: нет результатов.
— И тем не менее… Впрочем, кое-что есть. Мы выяснили, что Горделадзе анонимно размещал материалы компроматного характера через Интернет. Для этого пользовался услугами Интернет-кафе «Пространство».