Теперь уже казавшееся необратимо давним воспоминание пронзило мозг солдата. В уши вдруг ударил цирковой туш; голос шпрехшталмейстера объявил: «После триумфальных гастролей по Соединенным Штатам Америки и перед гастролью в Париже!» Митя почуял запах опилок и увидел перед глазами покрытую красным ковром плоскую тарелку циркового манежа, и разряженных карликов, и бледно-голубую жилку, бьющуюся на шее Оленьки.
Перед внутренним взором возникла газета «Правда» и странный человек, который исподтишка читал передовицу, вместо того чтобы наблюдать за ходом представления.
Все это промелькнуло перед Митей в одно мгновение, однако теперь он готов был поклясться, что возникший в беснующемся людском море мужчина и странный зритель в московском цирке — одно и то же лицо.
Митя озирался по сторонам, надеясь вновь увидать давнего знакомца и убедиться в своей правоте, но тщетно.
Смерть, казавшаяся еще минуту назад абстрактным понятием, вдруг овеществилась в его памяти в образе двух воздушных гимнастов, бездвижно лежащих в тряпичных позах на красном цирковом ковре.
Митя вскинул автомат — поймал в прорезь лицо незнакомца из цирка и — не смог нажать гашетку.
— Рядовой Бажин! Твою мать! — рявкнул Школьник. — Я сказал: готовность номер один!
— Я не буду стрелять, — сказал Митя.
— Что?!
— Я!!! Не!!! Буду!!! Стрелять!!!
— Ах, ты, гад! — заорал Школьник, вырывая из рук солдата автомат. — Дай сюда!
То, что произошло следом, было неожиданным даже для Мити. Школьник вцепился в автомат, а Митя ударил комвзвода локтем в грудь.
— Огонь! — завопил Школьник подчиненным. — Огонь, я вам сказал!!!
Однако солдаты, обалдевшие от потасовки рядового и старшего лейтенанта, замешкались.
Игорь поглядел на часы, и в этот момент минутная стрелка сделала короткое движение и встала ровнехонько на деление 6.
— Огонь! — обрадованно скомандовал сам себе снайпер Рудольф, поглядев на часы.
Накануне его и его товарищей четко проинструктировали по поводу времени начала операции. «Товарищи стрелки, — сказал чин из областного подразделения КГБ, — вам поручено ответственнейшее задание. Не подведите!»
— Огонь! — повторил Рудольф, поймав в оптический прицел фигурку беременной девчушки из сквера. В этот самый момент навстречу девчушке со всех ног бежал какой-то громила.
— Лида!!! — отчаянно орал Васька Сомов — это был он. — Лида, ты откуда взялась? Что ты тут делаешь?!
Несколько мгновений назад, оглянувшись на ружейный залп, он вдруг увидал вдалеке, на аллейке прилегающего к площади сквера, знакомое платье и развевающиеся на легком ветру волосы — эти развевающиеся волосы он не смог бы спутать ни с какими другими.
Он мчался к Лиде, расталкивая людей, перепрыгивая через газоны, — скорей, скорей, только бы увести ее отсюда подальше!
— Уходи! Уходи, Лида! — кричал Сомов на бегу.
Появление нового действующего лица очень не понравилось Рудольфу.
Он хотел еще немного помучиться в сладостном томлении, подразнить себя видом ни о чем не подозревающей жертвы, однако невесть откуда взявшийся громила запросто мог смешать все карты.
Рудольф прищурил левый глаз и привычно, как и полагается опытному стрелку, мастеру спорта по стрельбе по движущейся мишени, прицелился. Палец вновь любовно погладил спусковой курок и — надавил.
Глухой шум выстрела эхом отозвался в пустых чердачных помещениях, вспугивая крыс.
Девичья фигурка всплеснула руками и опрокинулась навзничь.
— Есть! — радостно вскричал Рудольф и перевел оптический прицел на толпу, сразу потеряв интерес к былой мишени.
— Лида-а-а!! — дико взвыл Васька.
Она упала, когда он был в трех шагах от нее.
Всплеснула руками и повалилась наземь.
Сомов не сразу понял, что произошло. Он схватил ее на руки, прижал к груди.
— Лида… Лидочка! Что с тобой? Врача!!
Игорь затравленно огляделся и увидел направленные в толпу дула ружей и автоматов. Даша не успела вскрикнуть, как он, будто зверь, прыгнул на нее сверху и сбил с ног. Даша упала на асфальт, и тотчас прогремел ружейный залп.
Толпа взревела.
Обезумевшие люди метались по открытому пространству, не зная, где укрыться от пуль.
Приподняв голову, Даша увидела, как осела наземь пожилая женщина, стоявшая неподалеку и приветственно размахивавшая косынкой на каждый новый призыв очередного оратора.