Дальше Победа писать не смогла. Она опустила лицо в ладони и заплакала навзрыд.
Вдруг дверь распахнулась и в гостиничное фойе ввалился высокий мужчина лет пятидесяти. Он был в разорванной рубашке, весь в крови. Глаза его дико блуждали.
— Володя, — всплеснула руками Мария Дмитриевна. — что с тобой? — Она вышла из-за стойки и подбежала к нему: — Ты что, с площади?
— Да, — еле шевеля языком, произнес он.
— Ты ранен?
— Да… легко. Пуля задела. Прямо как на фронте. Только там фрицы были, а тут — наши, — с горечью добавил он.
— Беда, намочи-ка полотенце, — скомандовала Мария Дмитриевна, — и зеленку захвати.
— Пить дайте, — попросил Володя.
Через некоторое время, когда он пришел в себя, вдруг вспомнил:
— Да, чуть не забыл. Я же вашего Виссариона видел.
— Господи! — выдохнула Мария Дмитриевна. — Где, неужто тоже на площади этой проклятой?
— Там, — кивнул Володя.
Мария Дмитриевна побледнела:
— Давно?
— Часа два назад.
— Я ж его в квартире заперла, — пролепетала Победа. — Може, вы обознались, дядь Володя?
— Надо бежать, — выпалила Мария Дмитриевна. — Ты вот что, Володя, сделай доброе дело, побудь тут вместо меня, лады? Беда, — позвала она, — скорее домой. Надо проверить, где Виссарион.
До дома было недалеко, но из-за того, что многие улицы оказались перекрыты, пришлось идти кружным путем.
— Скорее, скорее, — торопила Мария Дмитриевна.
Добравшись в конце концов до дома, они обнаружили, что квартира пуста.
— Господи, — запричитала Мария Дмитриевна, — гле он, сыночек-то мой? Где Виссарион? — Она в изнеможении опустилась на диван.
— Может, где-то отсиживается? — предположила Победа.
— Ох, чует мое сердце, что-то неладно, ох чует… — И Мария Дмитриевна беззвучно заплакала. У нее дрожали губы, а слезы градом стекали по глубоким дорожкам морщин.
— Мама! — пыталась успокоить ее Победа. — Не переживай ты так! Сейчас он придет. Может, к Федьке забежал по дороге или еще к кому-то из ребят.
Вдруг Мария Дмитриевна прижала руку к груди и стала ловить воздух посиневшими губами. Из ее горла вырвался хрип.
— Что с тобой, мама, что с тобой?! — перепугалась Победа.
— Сердце, — с трудом выговорила Мария Дмитриевна, — как будто тисками сжало…
Победа кинулась к ящику серванта, где в доме Патрищевых хранились лекарства.
Мария Дмитриевна завалилась на бок.
— Мама, мамочка, ты потерпи! Потерпи, слышишь? Я сейчас в больницу за врачом сбегаю!
В ответ Мария Дмитриевна только слабо кивнула…
54. Жизнь
Раненых и погибших привозили в больницу прямо с площади на грузовиках, приносили на носилках или просто на руках. Кто-то добирался и на своих двоих. Но таких было мало.
Цементная лестница в приемный покой стала липкой и скользкой от крови. Темно-красная дорожка вела внутрь больницы и шла по коридорам — раненых клали везде, где только было свободное место. Когда кончились койки, одеяла начали стелить прямо на полу. Живые лежали вперемежку с умирающими или мертвыми… Воздух оглашался стонами и криками, врачи и медсестры просто сбивались с ног. А с площади приносили все новых и новых раненых и погибших…
Победа, аккуратно поднимая ноги, чтобы не наступить на чью-нибудь безжизненно откинутую руку или ногу, шла по коридору больницы, пытаясь поговорить с кем-то из врачей или медсестер. Но это было не так-то просто: они все были заняты — накладывали швы, вытаскивали пули…
В лучшем случае от нее отмахивались, а некоторые зло кричали:
— Сердечный приступ?! Да ты что, девочка! Тут люди умирают, а ты?
Победа уже готова была снова расплакаться, коїда вдруг заметила в дальнем углу одной из переполненных палат Дашу. Та обрабатывала одному из раненых большую рану на ноге йодом, приговаривая:
— Ничего, милый, ничего. Поболит-поболит да и перестанет. Зато потом всю жизнь себя уважать будешь, что не испугался, вышел на площадь со всеми…
Раненый, парнишка лет двадцати, сжав зубы, терпел. Не будешь же распускать нюни перед девушкой!
— Даша! — крикнула Победа.
Даша подняла голову:
— Что случилось?
— У мамы с сердцем плохо. Я прибежала, чтобы врача вызвать, а никто даже и слушать не желает.
Даша вздохнула:
— Ну да, сама видишь, что здесь творится.
— К тому же Виссарион куда-то подевался… Даша, мне хотя бы валокордину добыть. Аптеки-то закрыты.