Я щелкнул кнопкой диктофона.
— Врубать свет? — шепотом спросил Семен.
— Рано, — ответил я. — Спугнем.
— Мамочка-а-а-а-а! — захныкал мальчишка на тахте.
— Тихо, тихо, милай! С нами, вон, дяди взрослые. Они нас в обиду не дадуть.
Скрипнула петля антресольной дверцы.
— Свет! — скомандовал я.
Вилка удлинителя с первого раза воткнулась в розетку. Вспыхнули лампы.
На пол с грохотом вывалился горелый чайник. Мать с детьми завыли в три голоса, а Николай так и продолжал храпеть — из пушки не разбудишь.
Мы с полминуты выжидали у стола. Что-то шевельнулось в глубине антресоли. Что-то крупное.
Не советуясь со мной, Семен подхватил табурет и пошел туда.
— Стой, сука! — зашипел я ему вслед. — Куда собрался, твою мать?!
Он словно не слышал. Видать, тщеславие взыграло. Захотел сам засветиться в кадре своего эксклюзивного видеоматериала. Думается мне, собирался сбыть на сторону подороже. Главред наверняка не санкционировал бы эти мутные делишки с видеосъемкой на личную камеру. А я не возражал, потому что… потому что я не главред и не мое это собачье дело.
Семен, Семен! Надо ж быть таким ослом…
Он подставил табурет под антресоль, взобрался. Заскрипели ножки.
Тишина.
Настежь распахнул приоткрытую дверцу, придвинул лицо вплотную к вонючему темному проему.
Что-то выстрелило из тьмы, обхватило его голову и потянуло внутрь. Ноги поднялись над табуретом. Хрустнули шейные позвонки. Он пытался закричать, но лишь хрипел.
Мы со Смирновым бросились фотографу на выручку. Я вцепился в левую ногу, Саня в правую. Потащили. То, что схватило Семена, обладало недюжинной силищей. Нам едва удалось вырвать товарища из цепких лап.
Парень грохнулся на пол, стукнулся головой.
На искромсанном лице не осталось ни глаз, ни носа, ни губ. Лишь белели молодые крепкие зубы — единственное, что уцелело. Язык вырвали с корнем, изо рта хлестала кровь.
Смирнов выругался тоненьким дрожащим голоском.
Эксперимент вышел из-под контроля. Нужно было бежать прочь из этой дыры, искать уличный телефон-автомат, вызывать милицию.
Я схватился за ручку накладного замка — и… она осталась у меня в руке, разломанная на две половинки. На ее месте торчал штырек — сам по себе бесполезный. Видать, слишком резко я крутанул.
Смирнов оттолкнул меня в сторону, принялся колотить в дверь ногой. Она, хоть и хлипкая, не поддавалась, потому что открывалась внутрь. Тогда я схватил вывалившийся из антресоли древний утюг и попытался разбить предательский замок, ударяя по нему острым концом.
Наверху опять зашевелилось. Бросив взгляд в антресоль, Саня с воплем ринулся к окну. Схватил табурет, выбил стекло. Размахиваясь, задел кружку с окурками. Не все они успели погаснуть. Один попал в складку занавески, которая тут же занялась веселым пламенем.
Я орал что-то Сане вслед, а он уже перебрасывал ногу через подоконник, готовясь сигануть с четвертого этажа. В тот самый миг, когда он канул в сырую тьму, из антресоли молнией метнулась тень. Очертаний я разглядеть не успел. Она сшибла обе лампы, которые тут же погасли, и шмыгнула в тот угол, где сгрудилось, окаменев от ужаса, семейство. Поднялся переполох, мать и дети стали кричать. Заорал разбуженный Николай.
Кухня пылала, огонь лизал тряпки и рассохшуюся мебель.
«Здесь же газ!» — пронеслось в голове. Здание в любой миг взлетит на воздух.
Я с утроенным напором принялся выбивать замок. Под ударами утюга корпус раскололся, механизм разлетелся вдребезги, на месте замка осталась дырка.
Я рванул дверь на себя…
… и столкнулся с соседкой-библиотекаршей. Она стояла напротив, опешившая, дрожащая. Явно прознала о нашем визите и пришла подслушивать под дверью.
— Я э-э-э-э-э-э… я слышала… я только хотела э-э-э-э-э…
Слева из полумрака общего коридора вихрем метнулась тень. Сшибла женщину с ног, с хрустом впечатала в угловую стену справа. Библиотекарша даже вскрикнуть не успела.
Через миг на изломанном теле восседала другая женщина. Вернее, то, что когда-то было женщиной… Ну, наверное, было… Сгорбленная дрянь маленького роста. Голая. Пергаментно-желтая кожа в складках и бороздах морщин. Обвисшие груди. Квадратный зад. Свалявшиеся сивые патлы. Сдавив соседкино горло тонкими, длинными пальцами, тварь нещадно била жертву головой о стену и пол.
СТУК! СТУК! СТУК! ШМЯК! ХРУП!
Спина чудовища треснула черной щелью. Из щели высунулось морщинистое щупальце телесного цвета. На конце его поблескивала в неверном электрическом свете толстая игла длиной с вязальную спицу.
Щупальце изогнулось и принялось сильными рывками погружаться в обезображенное уже тело библиотекарши. Летели брызги крови, взметывались выдернутые из утробы внутренности.