Милиционер расстегнул китель, вытер шею платком, — прибежал, видимо, издалека.
— Ну, молодежь пошла!..
— Отпустите мои руки, — попросил я двух рослых дружинников. — Отпустите, ребята. Больно же...
Милиционер дал знак, и я вздохнул, освобожденной. Встретился глазами с девушкой, из-за которой вступил в бой с превосходящим по численности и мощи противником. Казалось, она смотрела на эту «трагедию» как на забаву. «Дурак ты, дурак, — сказал я себе с веселым осуждением, — из-за чего полез в драку?! Теперь выкручивайся, доказывай, что ты не верблюд...»
Как во всякой толпе, нашлись злорадные советчики и судьи.
— Влепить ему пятнадцать суток!
— Когда только избавимся от хулиганов!
— Вот, попался. Теперь не отвертится!
— Он вот к этой гражданке приставал!
Милиционер повернулся к девушке, что она скажет по этому поводу. Растолкав людей, девушка подступила ко мне вплотную.
— Ко мне приставал? — она рассмеялась. — Я его, миленького, ищу весь день. Закатился с утра — и нет его! Это мой муж. — Толкнула меня в грудь и заговорила еще более крикливо: — И долго я буду бегать за тобой, караулить! — Пожаловалась милиционеру, да так искренне, с горячностью: — Чуть отпусти, он тут же к приятелям, к собутыльникам!
«Актриса», — пронеслось у меня.
— Я тебе покажу приятелей!.. Я тебе покажу собутыльников!..
Она замахнулась на меня. Я перехватил ее руку.
— Вы что?.. С ума сошли?!
В толпе одобрительно засмеялись.
- Так его! Приласкай разочек
— Вихры надери!
— Не беспокойтесь, надеру и вихры! — Девушка стала выталкивать меня из толпы.
Никогда еще знакомство не начиналось с пощечин и тумаков по лопаткам.
Мы отодвинулись в сумрак аллеи. Только здесь девушка перестала долбить мою спину, — роль сыграна до конца.
Некоторое время мы молчали. На веранде, завывая, гремела музыка — так и не удалось потанцевать.
Я спросил девушку:
— Как это вы отважились на такой героический шаг?
Она приняла мой иронический тон: по-другому в такую минуту не заговоришь.
— Исключительно из чувства гуманности: вам наверняка влепили бы те пятнадцать суток.
Она подняла лицо. У нее был нежный, чуть вздрагивающий подбородок и очень нежная высокая шея. А в глаза просто боязно смотреть, как с кручи в пропасть.
— В ушах звенит! — сказал я. — Точно били не ласковой девичьей ручкой, а поленом.
— Жалею, что не оказалось под рукой полена. Ненавижу пьяных...
— Я тоже. Приставалы с пьяными рылами выводят меня из равновесия...
— Успокойтесь. Вы не лучше их: напились и — в парк, на публику, демонстрировать свое свинство.
«Она, кажется, слишком вольна в выражениях», — мелькнуло у меня. Но возразить было нечего.
— Завтра друзья уезжают в Сибирь, на стройку, — пробормотал я. — Надо было проводить.
— Проводить надо, но в драку лезть не обязательно.
— Я защищал женщину!
— Она могла сама постоять за себя. И уж конечно, не от девичьей руки у вас такой фонарь.
Я притронулся к глазу. Он так пылал, что, казалось, рассыпал искры.
— Вы правы, фонарь яркий, повешен добросовестно и на почетном месте. А вам не кажется странным положение мужа, который не знает, как зовут его жену?..
Девушка рассмеялась.
— Меня зовут Женя. А вас?
— Алексей Токарев. И не рискованно ли бросить жену в парке в поздний час одну?
Она опять рассмеялась.
— Ладно уж, идемте вместе... — В ее ответе послышалось снисхождение.
Она, должно быть, отлично знала, что находиться рядом с ней приятно каждому, и взяла меня под руку.
Мы прошли по дорожке в дальний конец парка, вернулись на, набережную и врезались в людское веселое скопище. Женя вложила в мою ладонь свои пальцы.
— Держите меня, а то потеряемся! — крикнула она.
— Как же вы очутились тут одна?
— Я не одна. Он отошел на минутку, а когда возвращался, то, я думаю, милицейские свистки загородили ему дорогу. — И засмеялась с явной издевкой над тем человеком, который отошел на минутку, и что из этого получилось.
Людские волны бились в мои бока, швыряли из стороны в сторону. Но толчков я не чувствовал: ощущение узенькой теплой руки властно владело мной.
— Господи, не жмите мне так руку! — взмолилась Женя.
В этот момент с неба опрокинулся луч прожектора. Он с размаху хлестнул по толпе, заклубился фиолетовой рекой. Женя сощурилась, на ресницах вспыхнули голубые искры, белым призрачным огнем запылали волосы. А дальше, за ней, дрожали танцевали в струящемся потоке фантастические смеющиеся маски с текучими, как бы дымящимися глазами. Вскоре луч, прыгая по головам, переместился вправо, на набережную, и люди, веселясь, хлынули вслед за ним...